Суданская трагедия любви

На самом деле информация меня поражает до глубины души. Но не тем, что Анна решила выйти замуж, а очередным совпадением в моей судьбе. Я вдруг вспомнил, что девушку Юджина звали, оказывается, Аня, то есть так же как мою Анну. Но уже не мою, потому что она выходит за другого, и более того, сообщает мне об этом, когда я нахожусь в командировке, так же, как это сделала Аня Юджина. Только я уже к такому варианту событий готов, но в отличие от Юджина, люблю свою Халиму.

Всё это проносится в моей голове, и я отвечаю спокойным голосом:

– Я не возражаю. Я тоже здесь женюсь.

– Ты? Издеваешься надо мной?

– Нет. Вполне серьёзно.

– А кто невеста?

– Тоже хорошая женщина.

– Ну, ясно, что издеваешься надо мной.

– Да, нет же. Представь себе, что это дочь того самого Юджина, письма которого ко мне случайно попали. И я влюбился в неё. И сейчас она со мной сидит рядом. Так что мне не до разговоров.

– Ну, я так и знала, что ты влюбишься. Как чувствовала, и согласилась на предложение.

– Ладно. Не делай только меня виноватым. До встречи в Москве. Приглашай на свадьбу. А я приглашу на свою.

Отключаю телефон и обнимаю мою Халиму. Рита возвращает мне письма и зовёт на веранду к длинному столу на застолье, устроенное в честь нашего прилёта. Родственников много. Все они братья и сёстры от других жён Джозефа, родная сестра Риты и их дети. Халима раздаёт привезенные подарки. Я вспоминаю про коробку со значками, которую взял с собой из Москвы, и вручаю каждому маленькие и большие символы Москвы. Хватило на всех, ещё и осталось несколько.

Обед утомляет обилием питья, еды и людей. Я с облегчением вздыхаю, лишь когда мы снова оказываемся наедине с Халимой. Понятно, что нам выделили отдельную спальню. Шепча ласковые слова, мы засыпаем в объятиях друг у друга.

ГЛАВА 14 И СНОВА СЮРПРИЗЫ

Утром я просыпаюсь от поцелуя Халимы. Она даёт мне мой мобильник, который настойчиво трезвонит. Протираю глаза и вижу, что звонит главный редактор. Разговариваем. Он спрашивает, где я нахожусь, сообщает о том, что моя статья уже вышла и просит не забывать отмечать в командировочном удостоверении места, где я бываю. Как всегда, быстро заканчивает разговор пожеланием успехов. Всё должно быть на контроле.

Я потягиваюсь. Вставать не хочется, но надо. Впереди много дел. Завтракаем с Халимой. Все остальные давно позавтракали. После принятия утренней пищи идём на завод в сопровождении дяди Халимы, младшего брата её мамы, и Джозефа. До завода рукой подать, потому идём пешком. На заводе нас давно ждут. Всё кругом убрано, подметено, почищено. Это заметно. Я с интересом смотрю на конвейерную линию, по которой движутся консервные банки, заполняемые ананасным соком. В одной из комнат нас угощают напитком. Свежий сок очень приятен, тем более, что в цехе весьма жарко и пить хочется.

Здесь я достаю диктофон и спрашиваю то одного, то другого рабочего о заводе, как он работает, помнят ли они, что его строили с помощью советских специалистов, как они относятся к тому, что Судан разделился на два государства. Но не все рабочие знают английский язык. Тогда мне помогает переводом Халима или сопровождающий инженер. К Халиме все относятся с большим почтением, видимо, не только потому, что она родственница нынешнего директора завода, но и потому, что она сама занимает высокое положение. Халима держится вполне соответственно своей министерской должности.

Выходим за ворота завода и замечаем, как рядом двое парней кидают камни в землю. По ней ползёт длинная змея. Один из парней попадает змее в голову, и она прекращает движение. Парень подбегает, торжественно поднимает её за хвост и говорит:

– Халас. Нум.

Я вспоминаю эти слова из письма Юджина. Они означают «Всё. Мёртвая». И опять меня не оставляет ощущение повторяемости событий в жизни. Но следует ли удивляться этому. Ведь змей здесь великое множество. И их часто убивают, если они появляются вблизи людей. И всё-таки мне кажется странным такое совпадение.

Я спрашиваю, где здесь река Суэ. Халима предлагает пройти к ней, так как это совсем рядом. Выходим с завода, поворачиваем по дороге налево. Следуем мимо одноэтажных каменных домов, в которых живут старшие специалисты. Дальше виднеются глиняные хижины с тростниковыми шапками. В них живут простые рабочие. То там то тут раскинули свои густые кроны манговые деревья с висящими, как на шнурках, зелёными плодами, напоминающими внешне груши, но совершенно другие на вкус.

Подходим к реке. Она не очень широкая и, мне кажется неглубокой. На противоположном берегу высокое дерево всё облеплено сидящими на нём большими белами птицами с широкими гигантскими клювами.

Халима замечает направление моего взгляда и спешит подсказать:

– Это марабу. Они у нас частые гости.

– А вон лиса, – восклицаю я восторженно, показывая на серое животное с большим пушистым хвостом, которое быстро скрывается в прибрежных зарослях.

– Это не лиса, – говорит Халима, – а шакал. Он похож на собаку, и морда не лисья.