Суданская трагедия любви

Я понял, что он не хочет говорить о моём коллеге в присутствии Халимы. Совсем забыл, что для других она всё ещё иностранка, и не всё ей следует знать.

Когда мы выходили, консул пропустил вперёд Халиму, задержав меня в дверях, и сказал то, что мне следует знать перед отъездом в Россию:

– Ашота будут судить здесь за контрабанду оружием. Очевидно, посадят. Мы делаем всё возможное, чтобы передать его нашему правосудию, но пока это не удаётся. Он всё-таки попытался ввязать тебя в эту историю, но мы дали ему понять, что будет хуже, и он перестал на тебя ссылаться. Так что, хорошо, что ты завтра улетаешь.

Я прощаюсь с Халимой. Вчера весь вечер провели с Халимой в номере гостиницы. Никуда решили больше не ходить. Я прошу прощения у Халимы и включаю свой ноутбук. Перекидываю видеозапись с телефона на компьютер, захожу в интернет и выкладываю в свой блог файл, который называю: «В Хартуме расстреляли демонстрацию». Тут же даю комментарий: «Сегодня в Хартуме, в столице Северного Судана, молодёжь и старшее поколение выступили с протестом против повышения цен на бензин и ухудшения жизни населения. Полиция расстреляла мирную демонстрацию в упор. Погибли 200 человек». На видеокадрах хорошо был виден проход демонстрантов по улице, их выход на площадь и потом, как все побежали в обратную сторону, размахивая руками, как парень в красной рубахе как бы споткнулся и упал лицом вперёд, а рядом с ним мужчина падает на спину».

Халима смотрит в ноутбук и закрывает лицо руками. Она видела всё своими глазами, а повтор видеть не может. Я выключаю всё и опускаю экран. Обнимаю Халиму, утешаю её. Она шепчет:

– Ты есть очень хороший. Ты смелый. Я лублю тебя.

Утром после завтрака мы едем опять в посольство, где я забираю пальто и шапку. Тут уже все знают о выложенном в интернете файле с расстрелом демонстрации. Интересуются, кто из русских мог это сделать. На кого может упасть подозрение властей. Мы, ничего не говоря, торопимся в аэропорт. И вот я прощаюсь с Халимой.

У нас у обоих текут по щекам слёзы. Мы любим друг друга и расстаёмся. Объявляют посадку. Я ухожу и издали поднимаю руку с дипломатом. Показываю на него. Она понимает: там лежит мой ноутбук, свяжемся по скайпу. Она посылает в ответ воздушный поцелуй.

ГЛАВА

16 ЗВОНОК ИЗ СИМФЕРОПОЛЯ

Назад у меня был куплен билет на аэробус с посадкой в Объединённых Арабских Эмиратах и ожиданием почти половину суток в столице Абу-Даби. Я успеваю съездить на экскурсию. Город меня поражает архитектурой многих зданий. Чувствуется итальянский вкус. Совершенно потрясло здание гостиницы, название которого в переводе означает «Большая ракушка». На самом деле издали здание напоминает огромный круглый диск. Или гостиница Хилтон, построенная в виде морской волны. Трудно себе представить, что всего полстолетия назад на этом месте стояли хижины из пальмовых листьев да коралловые домики, а по пустыне ходили бедуины, занимавшиеся кочевым скотоводством и добычей из моря жемчуга. Сто пятьдесят лет присутствия в этих местах англичан не улучшили жизнь ста восьмидесяти тысячного населения. Только найденные в море залежи нефти и умелое торговля ею привели к тому, что здесь почти мгновенно вырос суперсовременный город со множеством красивых высотных зданий, парков, пляжей, восьмикилометровой набережной с длинным рядом небоскрёбов. И всё это на краю безжизненной пустыни далёкой от гостеприимства. Поразительно!

От гида я узнаю, что благодаря потоку эмигрантов численность населения эмиратов возросла до трёх с половиной миллионов, которые живут в основном в городах, пользуясь всеми благами цивилизации, и только в горах Хаджар можно найти племена, сохраняющие старый стиль жизни.

В Хартуме всё по-другому. Город перестраивается крайне медленно. Ещё хуже обстоят дела в Джубе. Но там пришли к свободе совсем недавно, и своей нефтью они только начинают распоряжаться. Кто знает, возможно, через пару десятков лет мы увидим совсем другую картину, напоминающую сегодняшнюю столицу Абу-Даби.

Экскурсия по городу несколько отвлекает от постоянных мыслей о Халиме, но её лицо постоянно стоит у меня перед глазами.

В Москву прилетаю во второй половине следующего дня. Меня встречает настоящая русская зима, о которой я успел подзабыть во время недели суданского лета. Выходя из аэропорта, нахлобучиваю меховую шапку и застёгиваю пальто от пронизывающей до костей метели. Сажусь в такси и еду домой, где меня ждут, не дождутся сбежавшие из Киева родители. А я первым делом звоню по телефону Халиме, сообщаю о своём прибытии и спрашиваю о её делах. У неё всё нормально, кроме того, что я уехал, и жизнь почти остановилась. Она обещает связаться по скайпу, как только вернётся в Джубу.

Начались звонки и встречи друзей. В редакции сразу заметили обручальное кольцо на моей правой руке. Шеф-редактор коротко поздравил, выслушал устный доклад о поездке, дал три дня на подготовку репортажа и попросил готовиться к следующей командировке. Этого следовало ожидать. Я ведь разъездной корреспондент.