Судьба и другие аттракционы (сборник)

– Но я-то знаю, – громко, но как будто сама себе говорит Лидия. – То есть я знала. – После короткой паузы. – И что? Эти мои рефлексии тоже учтет ваш аттракцион, когда будет решать: осчастливить ли меня воплощением мечты или порадовать правдой?

– Правда? – пожал плечами Ветфельд. – Что, я не знаю правды о себе?

– Она страшна или горька? – не зная сам почему поддел его Арбов.

– Она унизительна. – Ветфельд встал и вышел.

– Как было бы просто, если б наши аттракционы (во множественном числе будет точнее) наделяли счастьем, – сказал управляющий. – Но оказалось, далеко не всем на самом деле нужно было счастье.

6

– Какой чудный сад, – говорит Арбов. – И на такой небольшой, да что там, крошечной территории.

– Он ровесник отеля, – сказала Лидия. – Я спросила у портье. А и хорошо, что небольшой. У пространства надо брать пятачок, кусочек и обустраивать, а не притворяться, что соразмерны пространству всеми этими своими розами, клумбами, вазами.

– Смотрите! – в глубине сада Арбов обнаружил карусель. Деревянные лошадки, дельфинчик, ослик, пара оленей на небольшом круге. Карусель для самых маленьких в отеле, куда вообще не принимают с детьми.

– Это и есть их аттракцион? – улыбнулась Лидия, когда они подошли, погладила морду лошадки.

– А ведь она сделана тщательнее, чем это бывает обычно, – заметил Арбов.

– Да, действительно, – удивилась Лидия. – Ей пытались придать индивидуальность, кажется, и наделить лиризмом. Нельзя сказать, что так уж и получилось, но все равно, трогательно.

Арбов толкнул круг. Как ни странно, он поддался. Со скрипом, скрежетом сделал пол-оборота.

– Садитесь, я вас покатаю.

– Как-то вас жалко, – улыбнулась Лидия, – да и лошадок тоже.

– Надеюсь, в нашем случае, – Арбов еще раз толкнул, и фигурки проплыли еще где-то четверть оборота, – круг не метафора.

– Уж точно, «слезем не там, где сели». – Вдруг даже зло сказала Лидия. – Извините, конечно, за цитату.

– Раз мы приехали сюда, – Арбов не принял ее тона, – раз добились, выдержали заочный, но, должно быть, свирепый конкурс, согласились на все их тесты и сканирования, значит, надеемся . И почему мы вдруг должны стесняться надежды, не понимаю? – После паузы: – Я в саму поездку, в оплату, – погладил по голове карусельного дельфинчика, – здешних аттракционов вложил почти что все свои сбережения.

– Ну, если так, я замолкаю, – съязвила Лидия.

– Я не то говорю, я понимаю, но до меня дошло вдруг – у меня не было надежды никогда раньше. Я принимал за надежду то одно, то другое, но всё это было так – по инерции, из конформизма, от общего оптимизма (я оптимист, оказывается!) И вот сейчас впервые.

– На что вы надеетесь? – сухо спросила Лидия.

– Представьте себе заштатного литератора, к тому же дважды разведенного и прочее, да… Всё остальное легко дорисуете сами.

– Ну да, – кивнула Лидия, – самолюбие, энное количество яда в крови. Неужели вы попросите для себя вот у этого вот, – она кивнула на карусельку – шанс на новую «Войну и мир» какую-нибудь или же на «Братьев Карамазовых»?

– Я не настолько глуп, Лидия. К тому же, после сегодняшней вводной от нашего управляющего… Да и если бы это не было глупо, даже если бы очень умно – всё равно бы не попросил. Уже не попросил бы.

– Вот как? – глянула Лидия. – А на что же тогда надежда?

7

Вечер. Огни, ароматы, небеса вечера. Арбов, Ветфельд и Лидия заходят на веранду ресторана, что с видом на костел Марии Магдалины, занимают столик.

– Надо же, двадцать лет назад я сидел за этим самым столиком, – говорит Арбов. – Кажется, скатерти были другого цвета.

– Вы были счастливы? – спросила Лидия.

– Да, наверное, да, – ответил Арбов. – Только воспринимал это как данность. Как само собой разумеющееся.

– Кто бы мог подумать, – говорит Ветфельд, – после всего, что мы услышали от управляющего, взяли и пошли гулять по городу.

– Под сенью этих парков, пол мерный ток воды, – отвечает ему Арбов, – под мерный ток толпы разноязыкой, пестрой, поверхностной и человечной уж как-то очень верится, что жизнь превосходит смысл жизни…

– Что бытие чисто, лишь когда мимолетно, – согласилась с ним Лидия.

– Во всяком случае, сознание мизерности самого себя, всех своих, с позволения, истин, сейчас примиряет, – улыбается, кивает Арбов.

– Неужели с тем, что ждет нас завтра? – усмехнулся Ветфельд.

– Но вы же вот остались, – говорит ему Лидия.

– Это гордыня, наверное, – замкнулся в себе Ветфельд.

Подошедший официант положил перед ними пухлые папки меню.

– Я думаю, только мороженое, да? – Лидия вопросительно смотрит на своих спутников.

– На сегодня хватит, – соглашается Арбов, – в отеле нас явно перекормили. И давайте закажем чай… Здесь изумительный чай.

Официант кивает головой, отходит.

– Кто бы мог подумать, – говорит Лидия, – что на этом курорте, аляповатом, амбициозном, невсамделишном как будто.

– Вот эти деревья, – показывает рукой Арбов, – будучи саженцами, видели Гёте.