Суфии

Как и большинство суфийских книг, «Мудрость озарения», по словам Сухраварди, была написана в ответ на настойчивые просьбы его друзей и товарищей. Философия существовала всегда, и в мире всегда можно было найти истинного философа. Разница между древними и современными философами заключается в способе доказательств и демонстрации своей философии. Аристотель был великим учителем, но на него оказали влияние его предшественники, среди которых были Гермес, Эскулап и другие, в очень длинной цепи преемственности. Этих учителей можно причислить к определенным классам, превосходящим друг друга соответственно степени достигнутого ими равновесия между интеллектом, суждением, убеждением или верой и т. д. Значение философа столь велико, что если удается обнаружить полностью сбалансированного человека из их числа, то его следует считать представителем Бога на земле. Но философ, занимающийся внутренними реалиями всегда выше схоласта. Не было такой эпохи, в которую не существовал бы великий теософ. Умозрительный философ не имеет права претендовать на руководство людьми. Под руководством не всегда подразумевается политическая власть, но когда мудрость соединяется с материальной властью, наступает эпоха озарения. В то же время философ, благодаря своим дарованиям, может жить в неизвестности, обладая при этом властью над миром.

Для философа лучше сочетать откровение с опытом, чем использовать что-то одно. Никто не сможет получить пользу от изучения суфизма, если не освободится от ментальных привычек формальной философии. Таким неразвитым людям следует чаще обращаться к обычным философам. В суфизме дальнейшее развитие зависит от развития определенных восприятий. Это в некотором смысле эквивалентно схоластическому методу: опыт формируется, и идеи конструируются из идей. Практикующего нельзя считать реальным философом, если он не следует этому суфийскому методу.

Древние учения Египта и Греции напрямую согласуются с суфизмом, поэтому конечно же представление этих учений, должно было находиться в правильном соотношении и взаимосвязи с опытом, т. е. с развитием суфийских восприятий. Терминология иллюминистов указывает на то, что эта теория охватывает собой древнюю мудрость как семитов, так и персов, доказывая тем самым неотъемлемое единство «завершенной» философии на теоретическом и практическом уровнях.

Конечно, в формальном схоластицизме разрыв между интеллектом и вдохновением так велик, что плохо информированному читателю поначалу будет трудно понять, что суфийская школа считает эти две вещи неотделимыми друг от друга, если речь идет о достижении истины. Именно поэтому суфии настаивают на том, что этот шаг в процессе познания должен быть сделан.

Высший закон

На истинное великодушие указывают три способности: сохранять стойкость, не прибегая к сопротивлению, хвалить, не чувствуя себя великодушным, давать до того, как попросят.

Мааруф Кархи

Одним из самых интересных произведений суфийской литературы на Западе можно считать большую поэму (Касыда), созданную сто лет назад путешественником сэром Ричардом Бартоном. Ричард Бартон, а он был суфием, написал ее после своего возвращения из Мекки. «Баллада о высшем законе» Бартона, изданная малым тиражом, вызвала к себе большой интерес. Даже леди Бартон, не очень симпатизировавшая неортодоксальным убеждениям своего мужа, признавалась, что читала поэму много раз и «всегда со жгучими слезами, а сейчас, когда я ее перечитываю, впечатляюсь еще больше; он прятал от меня свою поэму, видя, как она на меня действует». Нет сомнения, что это и в самом деле сильное произведение, пропитанное суфийской традицией.

В предисловии к Касыде Бартон называет себя «переводчиком», приписывая авторство некоему Хаджи Абду аль-И аз ди. Он резюмирует это следующим образом:

«Принципы, послужившие основанием для того, чтобы назвать поэму Высший Закон, таковы:

Автор утверждает, что Счастье и Страдание равномерно поделены и распределены в мире.

Он считает, что самосовершенствование, при должном уважении к другим людям, – это единственная и самодостаточная цель человеческой жизни.

Он выдвигает идею о том, что любовь, взаимопонимание и “божественный дар сострадания” доставляют человеку высшую радость.

Он призывает воздерживаться от суждений и относиться с должной осторожностью к “фактам, самым пустым из всех суеверий”.

И наконец, хотя внешне он может казаться разрушителем, его воздействие, по сути, реконструктивно».

Только поклонник Омара Хайяма мог написать Касыду, – заявил Джастин Хантли Мак-Карти. Однако леди Бартон сообщает, что она была написана за восемь лет до того, как Фитцджеральд познакомил Бартона, Суинберна и Росетти с Омаром. Объединяет этих двух поэтов, конечно, то, что оба они были суфиями.