Суфии

Как отмечал Кларк, ислам запрещает монашество. Люди, которых впоследствии стали называть дервишами, поклялись друг другу в братстве и верности в 623 году. Произошло это в Аравии. Они выбрали себе имя су ф и, которое означает шерсть (суф), набожность (суфиии) и другие значения. Сорок пять человек, заключивших такой договор в Мекке, и столько же в Медине, стали ядром мусульманских суфиев.

Деятельность этих людей выражалась в самых различных формах. Первый и четвертый халифы (Абу Бакр и Али) учредили специальные ассамблеи, где люди занимались упражнениями. Параллельно с этими школами действовал У вайе аль-Карни, основавший в 657 году первый аскетический орден. В VIII в. в Сирии появляются здания, специально предназначенные для нужд нового движения. Так исламский суфизм проявлял себя внешне.

Параллельный суфийский поток знания, рассматривающий суфизм как континуум, как отмечает Кларк, использует аллегорию «вина» для того, чтобы показать постепенное развитие этого учения до того момента пока оно не проявилось более менее публично, прежде чем снова уйти в тень в XVII в. Эта аллегория выражена так:

Семена суфизмаБыли посеяны во времена Адама,Стали прорастать во времена Ноя,

Плоды завязались во времена Авраама,Начали развиваться во времена Моисея,Созрели во времена Иисуса,Дали чистое вино во времена Мухаммеда.

Приводя обвинения, выдвигаемые против суфиев, в «чувственной распущенности» и в заимствованиях у поверхностных систем, Кларк отстаивает внутреннее единство и индивидуальность суфизма. Суфизм не привезли из Греции или Индии, – говорит он и объясняет смысл дервишеской фразы «Не боимся мы ада и не желаем рая», которая звучит весьма странно в устах того, кто на первый взгляд выглядит религиозным человеком.

Кларк хорошо знаком с суфийским опытом, согласно которому каждая стадия развития связана с новой тайной или изменениями в восприятии и понимании. Он весьма смело для своего времени заявляет:

«Следы Суфийской доктрины обнаруживаются во всех странах – в теориях Древней Греции, в современных философских системах Европы, в мечтах невежд и просвещенных, в тенистых оазисах и трудных переходах пустыни».

Но как бы часто иллюзии истины ни пробивались сквозь замешательство искателя, озарение может прийти только через редчайшего из людей. Такой учитель является Совершенным и Превосходным Руководителем: «Когда он существует, найти его невозможно». Учитель находит ученика, и не иначе. «Ложные учителя и обманутые искатели напрасно преследуют миражи пустыни, в изнеможении возвращаясь назад. Они – жертвы собственного воображения».

Основная задача будущего суфия – узнать своего учителя, ибо он не обладает пока достаточно утонченным восприятием, чтобы знать, каким может быть такой человек. «Кто, кроме совершенных сумеет распознать совершенство? Кто, кроме ювелира, сможет оценить драгоценный камень?» Этим и объясняется то смятение, в которое впали дервишеские системы, как и другие ответвления доктрины, в основе которых лежит натаскивание. Кларк приводит слова Мухаммеда: «Набожные глупцы нанесли мне удар в спину».

Учитель желает только, чтобы истинное желание ученика исполнилось; чтобы его низкие качества трансмутировались в благородные; чтобы понимание пришло к нему.

Поскольку для преодоления нежелательных ментальных состояний, необходимо задействовать определенные методы, дервиш, описанный Кларком, никогда не должен избегать искушений, как некоего зла. Он пользуется внешними установками религии и пытается проникнуться ее традицией, пользуясь этим как подстраховкой, чтобы не сбиться с пути. В то же время он помнит, что «рай, ад и все религиозные догмы являются аллегориями, истинный смысл которых известен только ему». Он называет это верованием «людей сердца», «внутренних людей». Зло для него существует только как небытие. Бытие уже само по себе, если он полностью реализовал его, уничтожает саму возможность какого-либо отрицания, то есть так называемое зло.

Благодаря божественному озарению человек понимает, что мир – всего лишь иллюзия (в том смысле, что существует высшая реальность, по сравнению с которой мир является грубым искажением), поэтому он и называет этот мир злом. Он пытается «стряхнуть с себя небытие», как это выражено в суфийской фразе, которую приводит Кларк.