Суфии

Поскольку цельная система суфийского «мысле-действия» нечасто применялась на Западе, что усугублялось предвзятым к ней отношением или различием в мышлении, казалось маловероятным (вплоть до недавнего времени), что она сможет «прижиться» даже там, где в ней крайне нуждались и, соответственно, очень немного оригинальных суфийских работ можно было найти на западных языках. Восточные учебные пособия были изложены поэтическим и религиозным языком, тогда как практическая часть учения обеспечивалась мастером, единственная функция которого состоит в том, чтобы быть мастером, жить среди своих учеников. Картрайт сделал лучшее, что мог в таких обстоятельствах: он описал свой опыт нахождения в такой школе.

«Мистическая роза из королевского» сада вышла в свет в 1889 году. На первый взгляд она кажется фантастическим произведением. Ее автором был дипломат сэр Фэйрфакс Л. Картрайт. В 1925 году она была переиздана; эта книга содержит два важнейших источника суфийского опыта для тех, кто способен понять его. Та ее часть, в которой приводятся рассказы, предназначена для того, чтобы мгновенно уничтожить завесу, отделяющую обычное мышление от внутренних поисков ума. Во второй части описывается серия внутренних переживаний, которые пронумерованы и представляют собой различные стадии осознания некоего высшего элемента, доступные человеку, он должен пройти их до конца прежде, чем сумеет воспользоваться этим новым восприятием.

Как и Бартон, сэр Фэйрфакс посчитал необходимым в предисловии к первому изданию приписать авторство этой книги человеку с Востока – «шейху Хаджи Ибрагиму из Кербелы». Он использовал восточные образы и декорации, поскольку это наилучшим образом способствовало его цели: представить суфийские идеи посредством объективизации (овеществления) их содержимого. Подобно притче, помещенной мной в начале этой книги, такой метод изложения помогает читателю отделиться от ассоциаций и, до некоторой степени, почувствовать свою сопричастность той реальности, которую автор пытается донести до его сознания. Это, разумеется, не значит, что он начинает воображать себя дервишем или восточным правителем. Просто теперь он может спокойно рассмотреть предлагаемые ему идеи как чисто теоретическую возможность, и даже как нечто большее, что было бы невозможно и вызвало бы отторжение с его стороны, если бы те же идеи были представлены ему в контексте его собственных культурных шаблонов.

Книга Картрайта не может заменить собой суфийский опыт, но она содержит материал, вполне пригодный для западного ума, пытающегося уловить способ мышления, который в его собственной культурной среде лишен многих общепризнанных основ. Картрайт отвергает многие привычные представления, в том числе и идею о том, что суфизм или вообще мистицизм в своем реальном проявлении сводится к мистическим переживаниям.

«Подавленный человек ищет утешения в опьянении, но опьянение может быть вызвано и хорошим вином, и плохим. Хорошее вино введет его в состояние физического экстаза и заставит забыть о подавленности, а плохое вино еще более усугубит его скверное настроение. То же самое можно сказать и о духовном вине: если оно чистое, то ученик будет восхищен в сферу совершенного созерцания истины, но если оно не из доброго винограда и не очищено от примесей, он будет отброшен назад на стадию даже более низкую, чем та, которой он достиг прежде».

В книге Картрайта по-новому выражена аллегория алхимии, описанная в традиционной суфийской сказке, повествующей о великой работе по превращению. В этой книге вообще много аллегорий, а одной из лучших является западный вариант «Сказки песков», ничего не потерявший в обработке Картрайта по сравнению с оригиналом:

Журчащий Поток достиг пустыни и обнаружил, что не может ее пересечь. Его воды поглощались зыбучими песками все быстрее и быстрее. И тогда Поток произнес вслух:

«Судьба определила мне пересечь Пустыню, но я не вижу пути, по которому можно течь вперед».

В подобной же ситуации находится ученик, который нуждается в учителе, но не способен ему доверять – довольно трогательная проблема в чисто человеческом стиле.

Голос Пустыни ответил ему на тайном языке природы:

– Ветер пересекает Пустыню, и ты можешь сделать то же самое.

– Сколько бы я ни пытался, Пески меня поглощают. Даже когда я изо всех сил бросаюсь на них, мне удается пройти лишь небольшое расстояние.

– Ветер не бросается на Песок.

– Но Ветер может летать, а я не могу.

– Ты мыслишь совершенно неправильно. Сам по себе ты летать не сможешь, сколько бы ни пытался. Все мысли об этом просто абсурдны. Ты должен позволить Ветру перенести себя через Пески.

– Но как это сделать?

– Позволь ему поглотить тебя.

Поток возразил, сказав, что не желает терять свою индивидуальность, отдавшись Ветру. Ведь, если он позволит Ветру поглотить себя, он может навсегда в нем исчезнуть.