Свадебные обряды у евреев

И. Липаев писал о «еврейских оркестрах», не используя ни слова «клезмер», ни производных от него. То же название видим в Еврейской энциклопедии: «…начиная с XVI века, многие еврейские общины имели собственные оркестры из евреев»[261]. Мы не находим у Липаева также названия, закрепившегося за ансамблями, – kapelya, хотя в русском языке «капелла» в одном из своих значений как раз означает «группа музыкантов»[262].

Между тем впервые в русскоязычной литературе термин «клезморим» (множественное число от «клезмер») появился еще в середине XIX века в «Очерке этнографии еврейского народонаселения в России» Моисея Берлина. Здесь же еврейские ансамбли поименованы оркестрами и указан их обычный состав:

В каждом сколько-нибудь значительном обществе есть оркестр, состоящий из разных инструментов, именно: скрыпки [так!], кларнета и контрбаса: к ним прибавляются еще цимбалы, бубны и проч. Музыканты эти называются клезморим-, редко кто из них учился по правилам музыки: не зная ни одной ноты, они исполняют пьесы с самой гармоничною отчетливостью[263].

Термин «клезморим» использовал и Финдейзин, причем не совсем удачно, именуя таким образом капеллу: «Ансамбль этот называется клезморим (клезмер —

музыкант) и, кроме цимбал и скрипок, состоит часто из кларнета, контрабаса и барабана»[264].

Прилагательное «клезмерский» вошло в музыковедческую литературу благодаря трудам Береговского, в первую очередь его диссертации. Хотя ученый не поставил его в название работы, но активно пользовался им, говоря о клезмерском репертуаре, истории и составе клезмерских капелл и т. п. Ранее же Береговский применил новый эпитет в рецензии на сборник А. М. Бернштейна «Музыкальный пинкос», написав: «“Клезмерским” произведениям надо было уделить большее внимание»

[265]. Определение взято в кавычки, – Береговский вводит его впервые.

В иврите аналогичный термин – muzika klezmerit — появился в монографии Стучевского. В английском языке словосочетание klezmer music возникло только в 1970-х годах в связи с движением «клезмерского возрождения». Термин был настолько нов, что в названии одного из первых CD-дисков, записанных Энди Статманом и Зевом Фелдманом, он дополнялся уточнением национальности: «Jewish Klezmer Music» (1978)[266]

.

* * *

Мы часто слышим, что имя определяет судьбу. Поменялось ли что-либо в связи с тем, что не называемый никак феномен обрел имя?

Первое, что вместе с именем обрела еврейская инструментальная традиция, – мировое признание. Береговский не просто ввел в научный обиход новый термин «клезмерская музыка» – он словно отдернул завесу, за которой была скрыта традиция, до той поры как будто невидимая остальным. Предложенное Берлиным, а затем Липаевым название «еврейские оркестры», во-первых, не могло отразить оригинальности рассматриваемого явления. Во-вторых, этот термин настраивал на академическое восприятие, а следовательно, появлялись вопросы: что это за «оркестр», который состоит всего из нескольких человек, где дирижер, где партитуры и партии и т. п.

«Клезмерская музыка», напротив, могла быть описана с точки зрения репертуара, стиля, состава ансамблей и многих других параметров. Она могла и даже должна была отличаться от уже знакомых форм музицирования. Получение имени подействовало как прикосновение волшебной палочки: клезмерская музыка заняла место в ряду других явлений World Music, и те, кто раньше не замечал ее, стали ею восхищаться.

Но была и оборотная сторона медали. Отсутствие самостоятельного названия внутри еврейской общины означало, прежде всего, что звуковой феномен не воспринимался сам по себе. Он был неотъемлемой частью чего-то большего, что подразумевало в том числе и музыку. Этим большим был обряд. Называние его или его частей само собой означало также и наличие определенного музыкального наполнения. Так, «базеценс» («усаживание <невесты>») – это и обряд, и соответствующая музыка[267].