Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России

Митрополит Казанский Кирилл, вернувшийся в Москву из ссылки в Зырянский край, не имея на то разрешения от Тучкова, отправился к Патриарху и выразил свое недоумение и горечь по поводу происходящего. «Я болею сердцем, что столько архипастырей в тюрьмах, и мне обещают освободить их, если я приму Красницкого» [2, с. 111], – объяснял ему свои действия Патриарх. «О нас, архиереях, не думайте, мы теперь только и годны на тюрьмы» [2, с. 111], – ответил митрополит и стал еще настойчивее просить не вводить в церковное управление враждебного Патриаршей Церкви деятеля. От Тучкова митрополит Кирилл получил выговор за самовольное свидание с Патриархом и за отказ принять в общение Красницкого. Митрополит шутливо отметил: «Год тому назад на этом самом месте вы меня обвиняли в чрезмерном повиновении Патриарху, а теперь требуете обратного» [2, с. 112]. Непреклонный, бесстрашный святитель вскоре снова был отправлен в ссылку.

После встречи с митрополитом Кириллом позиция Патриаршего Синода на переговорах с Красницким стала более жесткой: ему отказали в должности заместителя председателя ВЦС и поставили главным условием воссоединения и созыва Собора публичное покаяние и переосвящение обновленческих храмов. Для Красницкого это требование оказалось неприемлемым, и переговоры тут же прекратились.

Управление Церковью, таким образом, по-прежнему осталось в руках Святейшего Патриарха Тихона и его ближайших помощников.

Казалось бы, в эту тяжкую годину Русская Церковь, всегда поддерживавшая единоверцев, также должна была получить поддержку от других Поместных Церквей. Но именно это время Константинопольский Патриархат выбрал для первого бесцеремонного вмешательства в дела Русской Церкви. 6 июня 1924 года Святейший Патриарх Тихон получил письмо от представителя Вселенского Патриарха в Москве архимандрита Василия (Димопуло) с выписками из протоколов заседаний Священного Синода Константинопольской Церкви. Из документов видно, что Патриарх Григорий VII, «изучив точно течение русской церковности и происходящие разногласия и разделения, для умиротворения дела и прекращения настоящей аномалии» решил послать в Москву «особую миссию, уполномоченную… действовать на месте на основании и в пределах, определенных инструкцией, согласных с духом и преданием Церкви». В инструкции для членов комиссии Константинопольский Патриарх выразил пожелание, чтобы Патриарх Тихон «ради единения расколовшихся и ради паствы пожертвовал собою, немедленно удалившись от управления Церковью, как подобает истинному и любвеобильному пастырю, пекущемуся о спасении многих, и чтобы одновременно упразднилось, хотя бы временно, Патриаршество как родившееся во всецело ненормальных обстоятельствах, в начале Гражданской войны, и как считающееся значительным препятствием к восстановлению мира и единения» [2, с. 112–113].

Послание Патриарха Григория VII смутило и опечалило святителя Тихона. В ответном послании он отклонил неуместные советы своего собрата: «Всякая попытка какой-либо комиссии, – пишет он, – без сношения со мной, как единственно законным и православным Первоиерархом Русской Православной Церкви, без моего ведома незаконна, не будет принята русским православным народом и внесет не успокоение, а еще большую смуту и раскол в жизнь и без того многострадальной Русской Православной Церкви. Последнее будет только в угоду нашим схизматикам-обновленцам, вожди которых… запрещены мною в священнослужении… и объявлены находящимися вне общения с Православной Церковью… Народ не со схизматиками, а со своим законным Православным Патриархом. Ваш предшественник, блаженной памяти Патриарх Герман V, как и другие Восточные Патриархи, особыми грамотами приветствовали как восстановление у нас на Руси Патриаршества, так и лично меня…» [2, с. 113]

После обмена посланиями Патриарх Григорий VII прервал общение с Патриархом Тихоном и впредь сносился с евдокимовским синодом как с якобы законным органом управления Российской Церковью. Его примеру последовали, не без колебаний и давления со стороны, и другие Восточные Патриархи. Поддержка обновленческого раскола Восточными Патриархатами была серьезной бедой для Русской Церкви.