Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России

Между тем в 1924 году гонения на Церковь продолжались почти с той же яростью, как и в предыдущие годы. По всей стране православные храмы закрывались и перестраивались в кинематографы, клубы и увеселительные заведения. Отказавшись от всякого влияния на политическую жизнь страны, признав советскую власть, Патриарх возвышал свой голос в защиту Церкви-Матери, когда давление на нее становилось особенно нестерпимым. Так, 30 сентября 1924 года Патриарх Тихон направил во ВЦИК заявление: «Церковь в настоящее время переживает беспримерное внешнее потрясение. Она лишена материальных средств существования, окружена атмосферой подозрительности и вражды, десятки епископов и сотни священников и мирян без суда, часто даже без объяснения причин, брошены в тюрьму, сосланы в отдаленнейшие области республики, влачимы с места на место; православные епископы, назначенные нами, или не допускаются в свои епархии, или изгоняются из них при первом появлении туда, или подвергаются арестам; центральное управление Православной Церкви дезорганизовано, так как учреждения, состоящие при Патриархе Всероссийском, не зарегистрированы, и даже канцелярия и архив их опечатаны и недоступны; церкви закрываются, обращаются в клубы и кинематографы или отбираются у многочисленных православных приходов для незначительных численно обновленческих групп; духовенство обложено непосильными налогами, терпит всевозможные стеснения в жилищах, и дети его изгоняются со службы и из учебных заведений потому только, что их отцы служат Церкви» [2, с. 116–117].

Все это – давление ГПУ, боль за гонимых сослужителей и паству, противостояние обновленцам, интриги Константинополя и непонимание зарубежных собратий – подтачивало некогда железное здоровье святителя Тихона. В конце 1924 года архиепископ Серафим (Мещеряков) писал, что Святейший Патриарх Тихон: «сильно ослабел и страшно переутомился. Он часто служит и ежедневно делает приемы. К нему едут со всех концов России. У него заведен такой порядок: он принимает каждый день не более пятидесяти человек, с архиереями говорит не более десяти, а с прочими не более пяти минут. Иногда вследствие изнеможения принимает лежа на диване. Он сильно постарел и выглядит глубоким старцем. Около него нет ни Синода, ни канцелярии. Письменных распоряжений он избегает делать во избежание осложнений с властями» [2, с. 117].

А 9 декабря 1924 года на Патриарха обрушилось еще одно тяжелое несчастье: был убит самый близкий ему человек – его келейник Яков Полозов. В покои Патриарха ворвались бандиты, один из них остановился на пороге, а другой бросился к Патриарху. Верный келейник стал между бандитами и Святейшим. Раздался выстрел, и Полозов рухнул на пол. Бандиты выскочили в переднюю и, прихватив с вешалки шубу, помчались вниз по лестнице. Несмотря на возражения Тучкова, Патриарх Тихон настоял на том, чтобы останки его почившего друга были погребены у наружной стены малого Донского собора. Эта трагедия и сейчас остается загадкой: что же было на самом деле? Покушение на святителя, – подобное несколько раз имело место, – или банальный грабеж?

Предчувствуя скорый конец, святитель Тихон решает позаботиться о том, чтобы оставить церковное управление в надежных руках. Согласно постановлениям, принятым на Поместном Соборе, он пишет «Завещательное распоряжение». В соответствии с «Завещательным распоряжением» святителя Тихона, в случае его кончины права и обязанности Патриарха возлагались на митрополита Казанского Кирилла. В случае невозможности его принять такие права и обязанности, они, согласно распоряжению, переходили к митрополиту Ярославскому Агафангелу. При неспособности последнего их должен был исполнять митрополит Крутицкий Петр.

Кончина и погребение святителя (1925)

После убийства Якова Полозова здоровье Патриарха заметно ухудшилось: к хроническим болезням добавились мучительные приступы грудной жабы. «Лучше сидеть в тюрьме, – сетовал Патриарх, – я ведь только считаюсь на свободе, а ничего делать не могу. Я посылаю архиерея на юг, а он попадает на север, посылаю на запад, а его привозят на восток» [2, с. 118]. Врачи, наблюдавшие Патриарха, настойчиво советовали ему лечь в больницу. Но, когда 13 января Святейший уже готов был переехать в частную клинику Бакуниной на Остоженке, профессор-кардиолог Плетнев в последний момент стал умолять его не делать этого, ведь неизвестно, в чьи руки он попадет.