Свидетельница Гора

По-видимому, пленница вцепилась в прутья и дернула их на себя. Похоже, мои слова привели ее в бешенство. Потом решетка грохнула снова, и справа от меня послышался скрип металла. Мне показалось, что снизу опять плеснула вода. Возможно, что-то или кто-то всплыл на поверхность привлеченный звуками.

— Я из высшей касты! — выкрикнула женщина. — Я не должна быть здесь! Они не имеют права удерживать меня здесь! Это оскорбительно!

Я не стала ничего говорить ей, а просто откинулась на спину, прижав к сети свои связанные руки.

— Мужчины — дураки! — закричала пленница.

Странно, подумала я, почему дураки — мужчины, если не они, а именно она оказалась в этой тюрьме.

— Они — дураки! — всхлипнула она.

Вообще-то, мужчины, которых я встречала в этом мире, дураками показались. Точнее, они были совсем не дураками. Меня часто пугала их сила и интеллект. Фактически, теперь, на их фоне, многие мужчины моего мира казались мне идиотами. Здешние мужчины были уверены в себе. Они не были запутаны, обескровлены, подорваны и повреждены больным обществом. Здесь они не отказались от своего естественного животного великолепия.

— Как я ненавижу мужчин! — выкрикнула пленница. — Как я презираю их!

Конечно, я не ответила на этот выпад. А, что если она была провокаторшей, подосланной, чтобы проверить меня, возможно, даже попытаться безжалостно заманить меня в ловушку, спровоцировав на какое-нибудь небрежное, гордое, праздно высокомерное замечание? Кроме того, и что было еще важнее, я не питала никакой ненависти к тем мужчинам, которых я повстречала здесь, и уж подавно не презирала их. Скорее речь шла о моем восхищении ими и чувстве благодарности к ним. А еще они волновали меня как женщину, причем так, что никто из мужчин моего прежнего мира не мог бы сравниться с ними. В действительности я относилась к ним с глубоким уважением и изрядной долей страха. В конце концов, это были мои владельцы.

— Впрочем, что может такая как Ты, из низшей касты, — проговорила моя собеседница, немного успокоившись, — знать о женщинах моей природы и чувствительности? Как могут такие как Ты, понять чувства таких как я?

— С большим трудом, несомненно, если вообще смогут, — заверила я ее, возможно с некоторым раздражением в голосе.

— Не бойся, — сказала она. — Я буду проявлять к тебе терпение. В конце концов, несмотря на различия в наших кастах, мы оказались сестрами по несчастью, страданию и горю.

Я промолчала.

— Ведь у нас обоих есть наша драгоценная свобода, — добавила женщина.

Я не стала отвечать и на это ее заявление. Разумеется, оно казалось странным, учитывая то, что моя собеседница находилась в своего рода клетке, а я лежала в сети, связанная и голая. Однако я поняла, что женщина имела в виду свободу в неком ином, более глубоком смысле, и это заставляло меня чувствовать себя крайне неловко. Из ее слов следовало, что в этом мире она была, в некотором смысле, важной персоной, «свободной». С другой стороны, что для этого мира, в некотором смысле, было также важно, и более чем важно, я не была «свободной». И дело здесь было даже не в том, что мою шею плотно охватывал запертый ошейник, а мое бедро было помечено клеймом, прекрасно и безошибочно показывавшее всем, кем я являлась. И не в том, что моя природа была такова, что бросала меня, беспомощную и любящую, к ногам мужчин. Скорее причина была в том, что в полном согласии с законами этого мира, с полного одобрения его традиций, практик и институтов, во всем обилии его действительности, я была «не свободной». Я была животным, собственностью, рабыней.

У меня был небольшой опыт, если это можно так назвать, общения со свободными женщинами. Как я уже упоминала, ранее я столкнулась с двумя из них, в загонах, и приятным этот опыт не назовешь. Я уже знала, что от этих высоких существ меня отделяла непреодолимая пропасть, неизмеримая пропасть, разверзшаяся между непритязательными домашними животными, одним из видов которых были рабыни, и высотой и славой свободного человека.

— Из какой Ты касты? — поинтересовалась женщина и, не дождавшись моего ответа, заявила: — Я из Торговцев.

— Но Торговцы не относятся к высшим кастам, разве нет? — уточнила я, поскольку слышала противоречивые сведения о Торговцах.

— Конечно, относятся! — возмутилась она, и попыталась угадать: — Полагаю, что Ты из касты Кожевников. Нет, скорее даже ниже. Ты — одна из тех грубых девок, что работают в поле. Уверена, что Ты из Крестьян.

Я снова ничего ей не ответила.

— Да, несомненно, это так, — заявила она, по-видимому, удовлетворенная своим выводом.