Свидетельница Гора

Зато мужчине, наклонившемуся надо мной, потребовалось всего лишь мгновение на то, чтобы распустить узлы. Его огромные руки сделали это без малейших усилий.

Когда, сняв с меня веревку, он поставил меня на ноги, стоять я смогла с трудом.

— Мы покажем ей бассейн, — прохрипел этот монстр.

Я всячески избегала смотреть на него, держа глаза в сторону.

— Да, Господин, — кивнула рабыня с факелом.

Мы все втроем встали около ограждения. Причем я все еще покачивалась, не в силах устойчиво держаться на ногах. Теперь я разглядела в стене окружавшей колодец темные провалы другие проходов.

— Избейте ее! — снова потребовала свободная женщина из своей клетки.

Хозяин подземелий смерил ее презрительным взглядом, а сопровождавшая его рабыня просто подняла факел повыше.

— Она сказала мне, что была свободной женщиной! — заявила моя бывшая собеседница.

— Ты говорила ей это? — спросил меня монстр.

— Нет! — испуганно замотала головой. — Этого я ей не говорила!

— Думаешь, что Ты — свободная женщина? — уточнил он.

— Нет, Господин! — поспешила заверить его я.

— Кто Ты? — строго спросил мужчина.

— Рабыня, Господин! — почти выкрикнула я.

— Что-нибудь еще? — добавил он.

— Нет, Господин, — ответила я, — только рабыня и ничего больше!

— Но Ты позволила ей думать, о тебе как о свободной женщине, не так ли? — осведомился урод.

— Да, Господин, — со стоном выдавила я из себя.

— Вот видите! — обрадовано воскликнула свободная женщина.

— Ты должна была немедленно сообщить ей, что Ты только рабыня, — заметил хозяин подземелий.

— Да, Господин, — вынуждена была признать я.

— А еще она утверждала, что она из Крестьян! — сообщила женщина из клетки.

— Нет! — запротестовала я. — Никогда я этого не говорила!

— Однако Ты позволила ей верить в это, — скорее утвердительно, чем вопросительно заметил хозяин подземелий.

— Да, Господин, — прошептала я.

— Тебе не стоило этого делать, — развел он руками.

— Я плохо знакома с вашим миром, Господин! — попыталась оправдаться я.

— Ты должна была изучать наши правила быстрее, — пожал плечами монстр.

— Да, Господин, — признала я.

— Следовательно, Ты должна быть наказана, — заключил хозяин подземелий.

— Да, Господин, — испуганно сглотнула я.

— Она что, даже не из Крестьян? — изумленно поинтересовалась женщина.

— Нет, — прохрипел мужчина. — Она всегда была «внекастовой».

— То есть, она не была, даже когда-то, в какой-нибудь из самых низких каст? — озадаченно переспросила моя бывшая собеседница.

— Она всегда была «внекастовой», — подтвердил хозяин подземелий, и добавил: — Полностью.

Я чувствовала, что свободная женщина была поражена этим открытием.

— Как животное? — уточнила она, как только смогла говорить.

— Да, — буркнул мужчина.

Мне сразу вспомнились женщины моего прежнего мира. Конечно, подавляющее большинство из нас не могли бы похвастаться принадлежностью к какой-либо касте. Каким естественным в этом случае казалось то, что на нас должны были надеть ошейники! Впрочем, даже если бы у нас были касты, то вряд ли наши касты уважались бы этими мужчинами. Они просто отняли бы их у нас, сделав своими рабынями. Помнится, в моей учебной группе было две девушки из Индии, обе очень красивые. Уверена, что и их здесь никто не стал бы рассматривать как-то по-другому, по сравнению с любой другой из нас, будь она из Германии, Японии, Соединенных Штатов или некого другого места. Мужчины просто лишили бы касты, после чего они так же, как и все мы стали бы только рабынями, быстро научившись лизать и целовать плеть также изящно и старательно, как и любая из нас. И, кстати, большинство рабынь на этой планете, конечно, я имею в виду тех, что родились в этом мире, когда-то имели касту, но будучи порабощены этой касты лишились. И вообще, лично я думаю, нет никаких каст и кастовых различий, а есть только мужчины и женщины.

— Она что, варварка? — осведомилась женщина в клетке.

— Да, — снизошел до ответа хозяин подземелий.

Подозреваю, что он вообще стал говорить с ней только потому, что она была свободной.

— Я знала это! — обрадовалась она. — Я догадалась об этом по ее ужасному акценту.

— Она хорошо говорит, — проворчал мужчина.