Свидетельница Гора

Но ведь я, правда, не знала, что я мне делать в той ситуации! Я очень испугалась, оказавшись связанной в темноте. Впрочем, кого это волнует? Я просто обязана была знать то, что мне следовало делать! Но она сама почти до дрожи в коленях напугала меня своими предположениями относительно ожидавшей меня судьбы. И, тем не менее, разве я не знала различий между таким как я и такими как она? Неужели я не понимала, что мне в лучшем случае могли бы предоставить привилегию, почтительно склонив голову, не встречая ее глаз и даже не смея заговорить с нею, прислуживать ей за столом? Причем, если бы там присутствовали мужчины, а она оказалась бы гостеприимной хозяйкой, то делала бы я это в короткой тунике, чтобы доставить им удовольствие. А если бы ее понятия об этикете оказались более строгими, то она, скорее всего, потребовала бы, чтобы обслуживая ее, я оделась в длинное скромное белое платье без рукавов, а мои волосы были бы собраны в хвост, чтобы ничто во мне, за исключением разве что, ошейника не отвлекало мужчин. Само собой, она не захотела бы оставить меня без ошейника, хотя и не могла не знать какой эффект он оказывает на мужчин, недвусмысленно указывая на то, что та, кто носит его, является кейджерой, и по большому счету, принадлежит им. Большинство предметов одежды рабынь, кстати, рукавов не имеет. У меня нет никаких точных объяснений этого, но как мне кажется, это просто еще один способ подчеркнуть различия между рабыней и свободной женщиной. Могу также предположить, что это имеет отношение к обнажению плоти, что для рабыни, фактически считающейся домашним животным, расценивается не только как приемлемое, но и как подобающее. Возможно, это также один из способов постоянно напоминать рабыне о том, что она — рабыня. Контраст с одеждами сокрытия очевиден. Кстати, хотя я ни разу не носила одежды сокрытия, но уверена, что они должны быть ужасно неудобными, особенно летом. Вообще-то, летом, в жару свободные женщины, оставшись в одиночестве в своих апартаментах, зачастую носят платья подобные комбинациям или ночным рубашкам. Бывает, что устроившие набег работорговцы захватывают их врасплох именно в таком состоянии, в очаровательных интимных нарядах. При этом внешность женщин, одетых так по-домашнему, может оказаться настолько привлекательной, что им иногда разрешают оставаться в этом даже в клетках охотничьего лагеря. В таких предметах одежды их могли бы также выставить на сцену аукциона, в самом начале торгов, конечно. Возможно, было бы разумно упомянуть, что гореанские мужчины находят привлекательной и сексуально волнующей всю женщину, каждую ее часть, а не только, скажем, ноги, грудь, ягодицы и так далее. Они могут дико возбудиться, увидев обнаженное горло, запястье или щиколотку, ну и, конечно, руки или что-либо другое. Также, каким бы это не показалось удивительным для мужчин Земли, по крайней мере, для некоторых из них, гореан интересует то, что происходит, если можно так выразиться, внутри нее. Я имею в виду внутренний мир женщины, ее мысли, чувства, эмоции и желания. Эти женщины — собственность, а мужчины, как известно, всегда проявляют большой интерес к тому, что им принадлежит. Почему бы нет? Ведь рабыни принадлежат им, они их имущество. Думаю, что никто не станет оспаривать того факта, что средний гореанский рабовладелец знает о своей рабыне или рабынях гораздо больше, чем среднестатистический муж знает о своей жене. Фактически он знает ее от и до, если можно так выразиться. Многие ли из супругов, например, смогут похвастать, что разговаривали со своей стоящей на коленях обнаженной женой в течение двух или даже трех часов к ряду? Конечно, так мужчина очень много сможет узнать о своей женщине, причем очень быстро. Рабыня целиком обнажена перед своим владельцем, и не только в том, что касается ее прекрасного тела. Она ничего не может поделать с этим, и полностью выставляет напоказ свою душу, поскольку она не может не говорить. Она обязана раскрывать себя перед своим господином с каждым разом все больше и больше, независимо от своего желания. И ничего нельзя с этим поделать, ведь такая беседа, конечно, может быть направлена вопросами и командами, а в случае необходимости и ударами хлыста или стрекала. Женщина, которой так управляют, над которой так жестко доминируют, не может держать двери своего сердца закрытыми. Она должна распахнуть их, рано или поздно, желает она того или нет. Она не может не осознать, что она беспомощна. Она должна обнажить всю себя перед своим господином, и на меньшее он просто не согласится. Таким образом, рабовладелец изучает ее, а она, стоящая перед ним, на коленях, понимает, что изучается. Кроме того, подобная практика оказывает свой эффект на рабыню. Посредствам этого женщина, несмотря на то, кем она могла бы быть первоначально и чего хотеть, попадает во все большую зависимость от своего хозяина, становясь все больше его. После всего-то нескольких дней такой подневольной и долгой близости, невольница начинает находить владельца неотразимым, она уже сама нуждается в том, чтобы отдать ему себя полностью. Однако господин может еще долгое время отказывать рабыне в физическом контакте, прежде чем настанет тот день, когда он хлопнет плетью и разрешает ей ползти к его ногам, поскольку она сама отчаянно жаждет сделать это, и умоляет позволить служить ему. Она носит его ошейник, так почему бы господину не разрешать ей доставить ему удовольствие? Рабыня просит владельца доминировать над ней, бросить ее к его ногам, делать с ней все, что ему понравится, использовать ее для своего удовольствия.