Своеволие философии

7. Мой тезис состоит в том, что, с точки зрения гуманистических нормативных стандартов, Бог не может быть признан морально благим агентом. Что касается абсолютной благости, это кажется мне очевидным. В гуманистическом смысле абсолютно хорошей в моральном отношении могла бы быть только абсолютно гуманная активность, которая доставляет любым чувствующим существам исключительно удовольствие и уж точно не причиняет им вообще никаких страданий340

. Но, с точки зрения классического теизма, следствием активности Бога является вся эта объективная реальность, содержащая в себе огромное количество страдания (включая к тому же адские муки, как правило, предполагаемые теистическим мировоззрением). Для утверждения этого последнего тезиса не имеет значения, производит ли Бог это страдание сам (целиком или отчасти) или просто допускает его существование. Различные версии теизма могут по-разному расставлять акценты в этом вопросе341

, но нам достаточно согласиться с тем, что всемогущий Бог так или иначе полностью контролирует объективную реальность и санкционирует ее существование в том виде, в каком она существует. (Далее, говоря, что Бог «санкционирует» все мировое страдание, я буду иметь в виду, что он производит и/или допускает его342

.) Разумеется, даже если некоторая активность не является абсолютно гуманной, она, теоретически говоря, может оказаться максимально гуманной из возможных в данной ситуации. Нельзя ли предположить, что, санкционируя все мировое страдание, Бог как раз выбирает максимально гуманный образ действий из возможных, так что его активность все же является морально оптимальной с точки зрения гуманистических нормативных стандартов? На мой взгляд, такое предположение хоть сколько-то мыслимо, только если исходить из самой прямолинейной формы утилитаризма, согласно которой антигуманная активность в принципе может быть морально оправдана тем, что опосредованно именно она приводит к максимуму позитивного удовольствия в совокупности всех субъектов. В таком случае мы должны были бы допустить, что всемогущее и абсолютно мудрое существо почему-то может произвести максимум возможного в этом мире удовольствия, только санкционировав все мировое страдание (включая адские муки). Это весьма странное допущение, вероятно, нельзя абсолютно исключить на чисто логическом уровне343

, но это не имеет большого значения, поскольку сторонник гуманистических нормативных стандартов вовсе не обязан разделять указанную форму утилитаризма, являющуюся объектом чуть ли не всеобщей и чаще всего вполне справедливой критики. Лично я вообще склоняюсь к определенной форме негативного альтруистического консеквенциализма, согласно которой моральные обязанности сводятся к тому, чтобы не причинять страдания другим субъектам, а моральный идеал – к тому, чтобы устранять чужое страдание, существующее в реальности помимо моей воли. Максимизация позитивного удовольствия как таковая, с этой точки зрения, вообще не является моральной задачей344. Но даже признавая за умножением позитивного удовольствия некоторую моральную значимость, мы можем отвергнуть вышеупомянутую форму утилитаризма, если согласимся с тем, что не причинять страдание по определению морально важнее, чем доставлять удовольствие, и, стало быть, просто умножать позитивное удовольствие морально позволительно, только если это никому не причиняет страдания. Разумеется, даже эти версии гуманистических нормативных стандартов все еще не исключают, что некоторая антигуманная активность все же может быть морально оправдана тем, что опосредованно именно она минимизирует страдание в совокупности всех субъектов. Иногда у морального агента просто нет другого выбора, кроме как причинить страдание, чтобы избежать еще большего страдания. Нам нет нужды обсуждать здесь связанные с самим этим тезисом проблемы345, потому что его в любом случае нельзя использовать для морального оправдания активности Бога. В самом деле, в таком случае нам пришлось бы сделать еще более странное допущение, будто всемогущее и абсолютно мудрое существо находится в безвыходной ситуации, в которой, только санкционировав все фактически имеющее место мировое страдание (включая адские муки), оно могло избежать еще большего страдания, которое почему-то имело бы место в противном случае. Но всемогущий Бог не может находиться в безвыходной ситуации такого рода, потому что у него есть, как минимум, одна вполне очевидная альтернатива – не создавать мир.