Сын Ветра

Борода Самсона была всклокочена, в ней застряли какие-то крошки. Складывалось впечатление, что Самсон вышел в волну прямо из-за обеденного стола, между жарки́м и компотом.

— И я, — вмешалась Бат-Шева Геллер.

В списке совершеннолетних антисов расы Гематр она числилась младшей; в общем списке по Ойкумене у неё было двое ровесников. Дети, которых после первого взлёта обучали в антических центрах, шли отдельным перечнем.

— Тебе он тоже написал?

— Да. Полагаю, он написал всем.

— Вероятность девяносто шесть процентов, — уточнил Самсон. — Он всем написал, все и прилетели.

Рахиль кивнула:

— Вероятность девяносто три процента.

— Того, что он написал всем? — обиделся Самсон.

Он не привык, чтобы его расчёты брали под сомнение.

— Того, что прилетели все. Я взяла поправку на случайные обстоятельства.

И Рахиль повернулась к девушке:

— Зачем ты высадилась в «Энайоле»? Почему не ближе к Папиному дому?

— Почему не в самом доме? — буркнул Нейрам.

— В доме она постеснялась, — отмахнулась Рахиль. — Они лично не знакомы, плюс разница в возрасте. Папа Лусэро для неё — легенда, это понятно. Но почему космопорт?

Бат-Шева пожала плечами. Движение вышло искусственным, как у всех гематров, демонстрирующих эмоции.

— Мультивиза, — объяснила она. — Всем антисам в день совершеннолетия открывают бессрочную мультивизу на всех обитаемых планетах Ойкумены. С правом высадки на спутниках и разрабатываемых астероидах. Мы же всё равно высаживаемся, вот они и хотят, чтобы по закону.

— И что? — не понял Нейрам.

— Мне нравится предъявлять визу, — бесхитростно призналась Бат-Шева. Слышать такое от молодой гематрийки, живого учебника по высшей математике, было странновато. — Это повышает мою самооценку. Вам тоже, да?

Нейрам не нашелся, что ответить.

Все время полёта от Михра до Китты вехденский антис пребывал в дурном расположении духа. То, о чём он размышлял, напоминало приступ шизофрении. Я — Папа Лусэро, думал Нейрам. Однажды я почувствую, что скоро умру, и призову друзей: избавить меня от мучений. Я — Папа, я — старик на смертном одре; я ношу его в себе. Я — Натху Сандерсон. Я был потерян в космосе, как и он. Как и его, меня вырастила птица Шам-Марг, флуктуация высшего класса. Когда мальчика поймали, он восстановился в малом теле моложе, чем был на самом деле. Когда я восстановился после битвы под Михром, я тоже стал моложе. Папа Лусэро и Натху Сандерсон — они оба во мне, просто раньше я этого не замечал. Старик и ребёнок, смерть и жизнь.

Почему мне кажется, что это — одно и то же? Неужели я не уникален? Если хорошенько порыться в любом из нас, встряхнуть хлам биографий — неужели мы найдем мальчика и старика, жизнь и смерть, старт и финал?! Куда бы мы ни летели, какие бы чудовищные расстояния ни преодолели, в конечном счёте мы летим между этими планетами, из пункта А в пункт Б…

— Многие высадились здесь, — Самсон внимательно изучал движение пассажиров, персонала, встречающих и провожающих. — Очень многие. Могу рассчитать процент. Все в курсе, что Папе отказал только Кешаб. Все в курсе, что Кешаб обезумел. Прилётом сюда мы демонстрируем свою нормальность, в отличие от Кешаба.

Зал ожидания, стойки регистрации, выдача багажа, таможенные и пограничные посты, бар, ресторан — везде можно было видеть антисов. Кое-кто, заметив Самсона с сестрой, направился к ним, но сбавил шаг. Антисы видели, что гематры беседуют с Нейрамом, и не хотели мешать разговору. Кроме того, необщительность Нейрама была хорошо известна исполинам космоса. Никто не горел желанием нарваться на грубость или спровоцировать конфликт, особенно в сложившейся ситуации.

— Мы не понимаем, что происходит, — Нейрам по-прежнему смотрел в пол. — Мы озадачены. Мы хотим сперва разузнать хоть что-нибудь. И будь я проклят, если мы хоть что-нибудь узнаем.

— Узнаем раньше, чем этого захочет Папа, — уточнил дотошный Самсон. — Узнаем больше, чем он захочет. Даже умирая, он шутит свои обычные шутки. Я ему завидую, Рахиль.

Рахиль кивнула:

— Я тоже.

— Вы можете меня не перебивать? — возмутился Нейрам. — Я сказал «мы», имея в виду вас. Вас и остальных. Лично я не высадился в Папином доме совсем по другой причине. Мультивиза? Самооценка? Любопытство?! Тьфу! Это чепуха. Самсон, ты не в курсе: этот хам живёт у Папы? Я слышал, что да.

Самсон тронул вехдена за локоть:

— Ты о Тумидусе? Если да, тогда да.

Последняя реплика прозвучала двусмысленно.

— Ну вот, — Нейрам тряхнул белой гривой. — Я высажусь во дворе, а он в драку полезет. Рахиль, ты же помнишь: он обещал? Не хочется бить его при Папе. Драка на про́водах? Нет, не хочу. А при вас он не полезет. И вообще, он — человек пожилой, неудобно выйдет…

— Я помню, — согласилась Рахиль. — Да, выйдет неудобно.

Сегодня был день двусмысленностей.

Глава восьмая

Таких, как я, топчут слонами, или Вы спаслись?

I

Чайтра

«Генералу Бхимасене: включите конфидент-поле и отключите записывающую аппаратуру. Это важно. Жду подтверждения».