Тайна

Через полчаса он откинулся на спинку своего рабочего кресла, и Бет стала разминать ему плечи. Первоначальный поиск Лорейн Прайс в интернете не дал удовлетворительных результатов. Лорейн сейчас должно быть около шестидесяти. Она, скорее всего, замужем, а не зная ее новой фамилии, найти ее практически невозможно. Он вздохнул и повернулся к Бет.

– Есть только один выход, – объявил он. – Мне надо вернуться.

– Куда?

– Туда, откуда все началось, – ответил он, целуя ее пальцы.

Глава 39

За сорок лет улицы, на которых вырос Майкл, практически не изменились. Ухабы, может, и заделали, но краснокирпичные домики с террасами стояли в своем прежнем виде.

Он остановился перед своим старым домом на улице Багот и улыбнулся, увидев, что новые хозяева перекрасили ужасную горчичную дверь в более сдержанный светло-синий. Ему совершенно не хотелось стучаться и просить разрешения войти внутрь. Этот дом не таил для него счастливых воспоминаний, и он даже не знал, что конкретно ищет. Маленькая ямка, в которую он в детстве часами закатывал шарики, давно исчезла. Большая часть его детства прошла в этих простых увеселениях, и он понятия не имел, как сегодняшние дети развлекали бы себя и общались с друзьями без современных электронных гаджетов. Ему казалось, что они теряют бесценную дружбу, которая как раз и формируется в ходе уличных игр с товарищами. Классики для девочек и каштаны для мальчиков.

Он обернулся и посмотрел на противоположную сторону улицы, где стоял дом Кевина. Кевин играл в каштаны лучше всех – он был непобедим. Только через много лет Майкл узнал, что его друг запекал свои каштаны в печке и покрывал их слоем бесцветного лака для ногтей. Сейчас было смешно вспоминать об этом. Неудивительно, что у него никак не получалось выиграть у Кевина, и большую часть осени Майкл ходил с синяками. А современные дети даже не знают о существовании таких игр.

Мартовский ветер морозил щеки. Майкл поднял воротник и ускорил шаг. Он ушел со своей улицы, ни разу не оглянувшись и зная, что больше сюда не вернется. Через пять минут Майкл уже был у дома Дейзи на Лайлак-авеню. Об этом месте у него сохранилось много приятных воспоминаний. В который раз он спрашивал себя, что бы случилось с ним, если бы Дейзи не взяла его тогда под свое крыло и не определила ход его жизни. С того самого седьмого дня рождения, когда она подарила ему набор художника, ее влияние на его жизнь трудно было переоценить. Бесконечно ободряя и поддерживая его, она убедила его в том, что он сможет стать архитектором. Конечно же, она оказалась права. Как, впрочем, и всегда. Без Дейзи он не смог бы сделать такую успешную карьеру, не открыл бы собственное дело. Без Дейзи он никогда бы не познакомился с Бет.

После их первой совместной поездки они ездили в «Клэрмонт Виллас» каждый год и всегда на выходные недели, когда у него был день рождения. Они с маленькой Бет играли на пляже. Поначалу он был этому совсем не рад. Она была на целых шесть лет младше, и с ней было скучно. Но когда они повзрослели, разница в возрасте стерлась, и через какое-то время оба поняли, что их дружба переросла в нечто большее. Дейзи и мать Бет, Мэри, стали лучшими подругами и во время приездов в Блэкпул жили одной дружной семьей.

Майкл не переставал удивляться, как Дейзи и Мэри умудрились все эти годы держать в тайне личность настоящей матери Бет. Он посмотрел на свои часы и прищурился, чтобы разглядеть дату. Дейзи должна вернуться в конце месяца, и тогда он сможет задать ей все свои вопросы.

Уже вечерело, когда он подошел к «Тавернерс». К его радости, паб выглядел гораздо лучше, чем в семидесятые годы. Майкл проголодался и надеялся поесть нормальной еды. Старое бело-зеленое крыльцо, выложенное плиткой и напоминавшее общественный туалет, исчезло. На его месте стояла деревянная входная конструкция со стеклянной входной дверью, на которой красивым шрифтом с завитками было написано название паба. Пол у входа был выложен черной в серебряную крапинку плиткой, над дверью горел точечный светильник. Майкл взялся за ручку и толкнул дверь. Субботняя толпа с аппетитом предавалась гастрономическим радостям. Блюда подавались не на тарелках, а на серых плитках. Было очевидно, что с тех пор, как Сельвин подавал сморщенные бутерброды на белом хлебе с сыром и подгнившим помидором, если повезет, паб прошел огромный путь. Область за барной стойкой теперь была открытой, все перекрытия остались в далеком прошлом.

Молодая девушка в черной ливрее улыбнулась ему и вопросительно подняла брови.

– Что вам принести?

– Кружку «Боддиз», пожалуйста.

– Минутку! – Она открыла кран, и пенящаяся жидкость наполнила кружку и перелилась через край. – Что-нибудь еще?