Тайна булгаковского «Мастера…»

20 сентября «Известия» опубликовали уже упоминавшуюся нами статью Леопольда Авербаха. В ней в адрес Булгакова высказывались те же самые оценки, что содержались в отзыве Льва Каменева:

«М. Булгакову нельзя отказать в бойком пере. Пишет он легко, свободно, подчас занимательно. Так что на вопрос: как? — можно ответить: ничего. Но что он пишет? Но что печатают „Недра“! Вопрос, пожалуй, даже интереснее. Булгаковы появляться будут неизбежно, ибо нэмпанству на потребу злая сатира на советскую страну, откровенное издевательство над ней, прямая враждебность. Но неужели булгаковы будут и дальше находить наши приветливые издательства и встречать благосклонность Главлита?».

Это были уже не просто какие‑то слова из какой‑то

статьи. Все знали, что Авербах состоит в родстве с видным гепеушником Генрихом Ягодой и потому имеет доступ на самый верх властной советской пирамиды. А раз так, то авербаховская точка зрения не может не совпадать с мнением кремлёвского руководства. Далее в статье говорилось:

«Рассказы Булгакова цельны, выдержаны, единое в них настроение и единая тема. Тема эта — удручающая бессмыслица путаность и никчёмность советского быта, хаос, рождающийся из коммунистических попыток строить новое общество».

Каждый абзац статьи Авербаха звучал как суровый приговор всему творчеству писателя‑сатирика: прошлому, настоящему и будущему. Одним росчерком пера Булгаков зачислялся в ряды заклятых врагов большевистского режима.

Это сразу уловил Вересаев. В начале октября он послал Михаилу Афанасьевичу письмо, в котором (вероятно, впервые в отношении Булгакова) было употреблено очень часто звучавшее в ту пору слово «травля»:

«Ввиду той травли, которая сейчас ведётся против Вас, Вам приятно будет узнать, что Горький (я летом имел письмо от него) очень Вас заметил и ценит».

И ещё Вересаев выступил с неожиданным предложением, которое, как показали дальнейшие события, было провидческим:

«Михаил Афанасьевич! Когда Вам будет приходиться туго, обращайтесь ко мне. Я бы так хотел, чтобы Вы это делали так же просто, как я это предлагаю! Поймите, — я это делаю вовсе не лично для Вас, — а желая оберечь хоть немного крупную художественную силу, которой Вы являетесь носителем».

Булгаков воспользовался этим предложением и взял у Вересаева какую‑то сумму взаймы. Сохранилось его письмо Вересаеву от 18 ноября 1926 года:

«… посылаю первые 50 рублей в уплату моего долга Вам».

Но вернёмся в год 1925‑ый. Заканчивался октябрь, когда над страной нежданно прогремели грозовые раскаты. 31 октября после хирургической операции (по поводу хронической язвы желудка) от острой сердечной недостаточности скончался М.В. Фрунзе. Всего девять месяцев возглавлял он Красную армию.

Внезапная кончина наркомвоенмора ошеломила всех.

А в декабре состоялся XIV съезд ВКП(б), и вся страна, ахнув, узнала о расколе на властном Олимпе. Делегаты заслушали два отчётных доклада: один сделал Сталин, другой — Зиновьев. Новая оппозиция громогласно обвинила генерального секретаря в превышении власти. Заговорили о грубом характере Сталина и о тайном завещании Ленина, в котором якобы рекомендовалось подыскать другую кандидатуру на пост генсека.

Рядовые москвичи не могли понять, что происходит в партии. Ясно было одно: большевики продолжают изо всех сил тащить народ к светлому будущему 31 декабря 1925 года К.И. Чуковский записал в дневнике:

«… на мелкобуржуазную, мужицкую руку не так‑то легко надеть социалистическую перчатку …. но всё же её наденут гениальные упрямцы, замыслившие какой угодно ценой осчастливить во что бы то ни стало весь мир».

А тучи над страной продолжали сгущаться…

Закат России