Тайна булгаковского «Мастера…»

«… в один прекрасный вечер на голубятню постучали (звонка у нас не было), и на мой вопрос «кто там?» бодрый голос арендатора ответил: „Это я, гостей к вам привёл!“

На пороге стояли двое штатских: человек в пенсне и просто невысокого роста человек — следователь Славкин и его помощник — с обыском. Арендатор пришёл в качестве понятого…»

Фамилию следователя Любовь Евгеньевна назвала не совсем верно (если, впрочем, не сделала это вполне намеренно). На самом деле обыск проводил не Славкин, а уполномоченный пятого (секретного) отдела ОГПУ Врачёв. Во всём же остальном нарисованная картина вполне достоверна.

«Булгакова дома не было, и я забеспокоилась: как‑то примет он приход „гостей“, и попросила не приступать к обыску без хозяина, который вот‑вот должен прийти».

Наконец раздался стук в дверь — пришёл Михаил Афанасьевич.

«… он держался молодцом (дёргаться он начал значительно позже). Славкин занялся книжными полками. „Пенсне“ стало переворачивать кресла и колоть их длинной спицей».

Обыск, как и положено, продолжался всю ночь. Под утро был составлен протокол:

«На основании ордера Объединённого Государственного политического управления за № 2287 от 7 мая мес. 1926 г. произведён обыск у гр. Булгакова в д. № 9, кв. № 4 по у л. Кропоткина, пер. Чистый, сотрудником Врачёвым.

При обыске присутствовали обыскиваемый Булгаков М.А. и арендатор дома Градов В.В.

Взято для доставления в Объединённое Госполитуправление следующее:

1. Два экземпляра перепечатанных на машинке „Собачье сердце“.

2. Три дневника: за 1921‑23 и 25 годы…»

После нежданного визита Булгаков приходил в себя полторы недели. А 18 мая подал в ОГПУ заявление:

«При обыске, произведённом у меня представителями ОГПУ 7‑го мая 1926 г. (ордер № 2287, дело 45), у меня были взяты с соответствующим занесением в протокол — повесть моя „Собачье сердце „в 2‑х экземплярах на пишущей машинке и 3 тетради написанных мною от руки черновых мемуаров моих под заглавием „Мой дневник“.

Ввиду того, что „Сердце“ и „Дневники“ необходимы мне в срочном порядке для дальнейших моих литературных работ, а „Дневники“, кроме того, являются для меня очень ценным интимным материалом, прошу о возвращении мне их».

24 июня аналогичное письмо‑прошение было направлено и Председателю Совнаркома.

Никаких ответов на просьбы не последовало. Правда, сохранились свидетельства о том, что Сталин, Молотов и другие члены политбюро с интересом читали булгаковские дневники.

Лишь 22 сентября 1926 года писателя вызвали на Лубянку.

Допрашивал его следователь С.Г. Гендин. Семён Григорьевич был в приятельских отношениях с Яковом Аграновым, уже тогда занимавшим пост заместителя начальника секретного отдела ОГПУ. Вместе они посещали собрания лефовцев на квартире Маяковского.

В книге «ГРУ. Дела и люди» про этого следователя сказано:

«Гендин Семён Григорьевич

04.1902, г. Двинск

Еврей. В РККА с 1918. Член ком. Партии с 1918. Окончил Московские командные артиллерийские курсы (1920), Высшие военно‑химические курсы РККА (1921).

Участник Гражданской войны. Командир взвода, батареи, помощник начальника артиллерии Новороссийского укрепрайона.