Тайна гибели линкора «Новороссийск»

Площадь пробоины, как было установлено позднее, равнялась почти пятидесяти квадратным метрам. Взрыв прорвал днище, разворотил все палубы, в том числе пробил три броневые палубы, и выплеснул наверх тонны ила. Линкор по-прежнему стоял на бочках с притопленным носом, или, как говорят моряки, с дифферентом на нос, который заметно погружался.

…Матросы, сгрудившись на юте крейсера, лишь изредка перебрасывались вполголоса отдельными фразами. Давно дан отбой аварийной тревоге, прозвучал сигнал «Команде отдыхать!», но никто не уходил в кубрики и каюты. Все с тревогой наблюдали за линкором. На палубе его по-прежнему вроде все было спокойно. На юте стояла группа адмиралов во главе с командующим Черноморским флотом вице-адмиралом В.А. Пархоменко и членом Военного совета вице-адмиралом Н.М. Кулаковым. Поближе к кормовым башням выстроены матросы и старшины, не занятые в борьбе за живучесть корабля. Почему их не переправляют на берег? Между тем дифферент на нос все увеличивался – уже форштевень почти весь под водой.

Наверное, многие из моих товарищей, стоявших рядом, из тех, кому довелось воевать на крейсере в годы Великой Отечественной, вспоминали в эти часы, как и им пришлось пережить трагедию, подобно разыгравшейся на «Новороссийске». Было это в сорок втором, в ночном бою с фашистскими бомбардировщиками, торпедоносцами и торпедными катерами.

Крейсеру долго удавалось отражать комбинированные атаки врага. Но вот одна из торпед врезалась в борт. Повреждение было тяжелейшее: оторвало корму, более двадцати метров. Под воду ушли люди, находившиеся на юте и в кормовых помещениях. Был оторван руль, побиты винты, погнуты гребные валы. Казалось, корабль был обречен. Но аварийщики крейсера под командованием офицеров П.И. Куродова, А.Д. Зинченко и Ю.С. Риске в неимоверно тяжелых условиях сумели перекрыть поступление воды во внутренние помещения корабля и продолжали отражать атаки вражеских самолетов. Экипаж довел-таки свой корабль до базы, преодолев путь от берегов Крыма до Поти. Спасти корабль помог не только героизм моряков, но и прочность корпуса корабля, сработанного советскими корабелами. А выдержит ли «Новороссийск»? Борьба за спасение корабля началась спустя несколько минут после взрыва и продолжалась до тех пор, пока корабль оставался на плаву. Запомнились мне и взволнованные рассказы капитан-лейтенанта Говорова, и других ребят из аварийных партий, вернувшихся тогда на крейсер.

В гигантскую брешь, пробитую взрывом, ринулась забортная вода. Она затопила многие носовые помещения. Уже через несколько минут в борьбу с водой вступили моряки линкора. Вскоре на помощь им прибыли аварийные партии с крейсеров «Кутузов» и «Славы» – под командованием капитан-лейтенанта В.Н. Говорова, с крейсера «Фрунзе».

Работали в немыслимо сложных условиях. Ставили подпоры, укрепляя переборки, конопатили швы. А ведь трудились в кромешной темноте, находясь в холодной воде. Сказались отличная подготовка аварийных партий, умение свободно ориентироваться даже в темноте. Пока затапливался один отсек, подкрепляли другой. Ни один человек не покинул свой пост без приказа. Без водолазного снаряжения аварийщики ныряли под воду и там конопатили щели люков. Самое страшное, однако, было то, что вода с носовой части заполняла верхние помещения линкора, которые по бортам не были герметизированы. Положение все более усложнялось. Внезапно линкор качнулся и стал крениться на левый борт. Крен убыстрялся. И тут воздух наполнился голосами сотен людей. Крик, казалось, заполнил всю ночную бухту. Люди, находившиеся на палубе, посыпались вниз, в воду. Было видно, как те, кто был у правого борта, пытались удержаться за леерные стойки, а за них цеплялись другие и, держась друг за друга, образовывали живые цепочки. Но первые не могли долго выдержать такой груз, и все вместе летели вниз. Потрясенные страшной картиной, мы плакали – от бессилия и невозможности чем-либо помочь товарищам, гибнущим на наших глазах.

Опрокинулся корабль за считаные секунды. Но секунды эти, словно в замедленном кино, отложились в памяти многими картинами. Перекрывая все звуки, прогрохотал по палубе огромный линкоровский баркас. Сорвавшись с ростр, он полетел на людей. За ним прогрохотали, сорвавшись с барбетов, башни орудий универсального калибра. Группа моряков бежит навстречу переворачивающемуся днищу корабля…

Очерчивая огромную дугу, устремились к воде высокие мачты. На самой высокой надстройке замигал семафор, посылая кому-то последние слова… «Что он передавал?» – спросил я позднее у старшины команды сигнальщиков нашего крейсера Дмитрия Миляева. «Прощался», – ответил тот.