Тайна голубого экспресса. Тайна Семи циферблатов. Убийство в доме викария

— Не везет! — сказал Найтон. — Собираетесь ставить еще?

Пуаро покачал головой.

— Пока нет.

— Вы очень увлечены игрой? — Найтон посмотрел на него с любопытством.

— Очень, но не в рулетку.

Найтон кинул быстрый встревоженный взгляд на сыщика. — Потом заговорил запинаясь, с подчеркнутой почтительностью:

— Скажите, вы заняты сейчас, мосье Пуаро? Я хотел бы кое-что у вас спросить.

— Я в вашем распоряжении. Выйдем? На солнце так приятно.

Они вышли в парк, Найтон глубоко вздохнул.

— Люблю Ривьеру. Впервые я приехал сюда двенадцать лет назад, во время войны[124], когда меня направили в госпиталь леди Тамплин. Здесь было как в раю, особенно после Фландрии[125].

— Представляю, — отозвался Пуаро.

— Кажется, что война была так давно!

Некоторое время они шагали молча.

— Вас что-то тревожит? — спросил Пуаро.

Найтон посмотрел на него с удивлением.

— Очень, — признался он, — хотя я и не понимаю, как вы догадались.

— Да уж как тут не догадаться.

— Вот уж не знал, что меня видно насквозь.

— Быть физиономистом — часть моей профессии[126],— с достоинством пояснил маленький бельгиец.

— Я кое-что хочу рассказать вам, мосье Пуаро. Вы слышали об этой танцовщице — Мирей?

— Она chere amie[127] Дерека Кеттеринга?

— Да, именно. Вы понимаете, что мистер ван Олдин предубежден против нее. Она прислала ему записку с просьбой о встрече, он продиктовал мне резкий отказ, который я, разумеется, отправил. Сегодня утром она явилась в отель, передала свою визитную карточку и заявила, что ей совершенно необходимо сейчас же повидать мистера ван Олдина.

— Интересно.

— Мистер ван Олдин пришел в ярость, и ответ, который он велел ей передать, был соответствующий. Я рискнул с ним поспорить, поскольку, на мой взгляд, эта женщина может предоставить нам ценную информацию; нам известно, что она ехала «Голубым экспрессом» и могла услышать или увидеть нечто весьма существенное. Вы не согласны со мной, мосье Пуаро?

— Согласен, — сухо заметил Пуаро, — мосье ван Олдин, должен сказать, ведет себя чрезвычайно глупо.

— Я рад, что вы так считаете, — сказал секретарь. — Тогда я могу рассказать вам еще кое-что, мосье Пуаро. Я был настолько удручен неблагоразумием мистера ван Олдина, что по собственной, инициативе спустился и побеседовал с этой дамой.

— Eh bien?[128]

— К сожалению, она настаивала на личной встрече с мистером ван Олдином. Я смягчил его ответ насколько мог, а если быть откровенным до конца, я вообще не стал ей его передавать. Я сказал, что мистер ван Олдин слишком занят, и она может передать через меня все, что хотела сказать. Она ушла, так ничего и не сказав. Но я, мосье Пуаро, убежден, что эта женщина что-то знает.

— Это серьезно, — тихо проговорил Пуаро, — вам известно, где она живет?

— Да. — Найтон назвал отель.

— Хорошо, — сказал Пуаро, — мы отправляемся туда немедленно.

— А как же мистер ван Олдин?

— Мистер ван Олдин упрямый человек, я не спорю с упрямцами. Я действую им вопреки. Мы сейчас же отыщем эту даму, и я скажу ей, что вы уполномочены мосье ван Олдином действовать за него, а вы молчите.

Найтон все еще сомневался, но Пуаро увлек его за собой, не обращая внимания на его замешательство. В отеле им сказали, что Мирей у себя. Пуаро послал наверх обе карточки, сделав карандашом приписку: «По поручению мистера ван Олдина». Через некоторое время им сообщили, что мадемуазель их примет. Лишь только их ввели в апартаменты танцовщицы, Пуаро взял инициативу в свои руки.

— Мадемуазель, — замурлыкал он, отвешивая галантный поклон, — мы здесь от имени мистера ван Олдина.

— Да? Но почему он не пришел сам?

— Он нездоров, — солгал Пуаро, — на Ривьере сыро, он подхватил грипп, но он уполномочил меня действовать за него, меня и майора Найтона, его секретаря. Если, конечно, мадемуазель не предпочтет ждать две недели или около того.

Пуаро не сомневался: для женщины с таким темпераментом, как у Мирей, слово «ждать» равноценно проклятию.

— Eh bien[129], я буду говорить, господа! — закричала она. — Я терпела, и ради чего? Чтобы быть оскорбленной! Да, оскорбленной! О! Так обойтись с Мирей! Бросить ее, как старую перчатку. Можете мне поверить, еще ни один мужчина не осмеливался сделать это. Я сама их бросаю!

Она металась по комнате, ее стройное тело содрогалось от ярости, маленький столик она отшвырнула в угол — так, что он ударился об стенку и разлетелся в щепки.

— Вот что я сделаю с ним, — закричала она, — смотрите!

Схватив вазу с лилиями, она запустила ею в каминную решетку, осколки хрусталя брызнули во все стороны. Найтон наблюдал за Мирей с ледяным британским неодобрением, ему было не по себе. Пуаро, напротив, жмурился от удовольствия, явно наслаждаясь спектаклем.

— Грандиозно! — воскликнул он. — Сразу видно, у мадам есть темперамент.

— Я артистка, у каждого артиста есть темперамент. Я велела Дереку остерегаться, он не послушался.

Внезапно она повернулась к Пуаро:

— Он в самом деле собирается жениться на этой английской девице?

— On m'a dit[130], что он страстно влюблен в нее, — пробормотал Пуаро.

Мирей подскочила к ним.