Тайна леди Одли

Погрузившись в мрачные раздумья, мистер Одли медленно двинулся по улице, где ждал за углом кэб. Внезапно его окликнул женский голос. Обернувшись, Роберт увидел ту самую женщину, которая только что спорила с булочником.

– В чем дело, мадам? Неужели миссис Винсент и вам задолжала?

– Да, сэр, – ответила женщина. – Миссис Винсент мне кое-что должна, только не в этом дело. Мне бы… Мне бы хотелось узнать, зачем она вам понадобилась, потому что… потому что…

– Вы можете дать мне ее адрес, если захотите, не так ли?

Женщина заколебалась, окинув его подозрительным взглядом.

– Вы случайно не торгуете в кредит? – спросила вдруг она.

– Что?! – ошарашенно спросил Роберт.

– Извините, сэр, продавцы из магазинов, где торгуют с рассрочкой платежей, одеваются очень прилично – так, как вы, сэр. Между тем я знаю, что миссис Винсент оставила после себя кучу долгов, и… словом, я надеюсь, вы поняли, что я имею в виду?

– Сударыня, – проникновенно произнес Роберт Одли, беря собеседницу за руку, – о том, что такое «торговля с рассрочкой платежей», я не имею ни малейшего понятия. Это что, новый вид налогов? А может, вы приняли меня за политического заговорщика и обратились ко мне с тайным паролем? Лично мне миссис Винсент не задолжала ни пенни, я просто хочу задать ей несколько вопросов относительно одной молодой леди, некогда у нее работавшей. Если вы действительно знаете, где сейчас проживает миссис Винсент, и дадите мне ее адрес, поверьте, вы окажете мне великую услугу.

С этими словами молодой адвокат протянул женщине визитную карточку. Женщина долго и внимательно изучала ее, прежде чем заговорить вновь.

– Поймите меня правильно, сэр, – сказала она, – бедная миссис Винсент оказалась в отчаянном положении, и я единственная, кому она доверила свой новый адрес. Я, видите ли, модистка, сэр, обшиваю ее уже шесть лет. Платит она совсем немного, да и то кое-как, и все же она мне не чужая, и я не желаю ей зла. Если я дам адрес, вы ничего плохого ей не сделаете?

– Нет, клянусь честью.

– Тогда слушайте: Пекэм-Гроув, коттедж «В акациях». Я только вчера относила ей туда готовое платье.

– Спасибо, – сказал Роберт, записав адрес. – Уверяю вас, встреча со мной не скажется пагубным образом на судьбе миссис Винсент.

Он приподнял шляпу и, раскланявшись с модисткой, направился к кэбу.

«Ха, булочника я обставил, – задорно улыбнулся он. – Переходим к следующему этапу жизни миледи».

На протяжении долгого пути от Бромптона до Пекэм-Гроув у Роберта было достаточно времени для размышлений. Он думал о больном дяде, лежащем в комнате с дубовыми панелями в Одли-Корте. Прекрасные голубые глаза, наблюдающие за сном сэра Майкла; нежные белые руки, ухаживающие за ним в минуты бодрствования; ласковый голос, который скрашивает его преклонные годы… Какая приятная картина, если смотреть со стороны. Но Роберт видел нависшие над этой идиллией черные тучи, превращавшие ее в насмешку. Какой дьявольский морок!

Пекэм-Гроув, достаточно приятный летом, в тусклый февральский день имел довольно сумрачный вид. Коттедж «В акациях» не оправдывал своего названия, поскольку выходил оштукатуренными стенами прямо на дорогу, прикрытый лишь парочкой чахлых тополей. Это жилье стояло гораздо ниже по социальной лестнице, чем Кресент-виллас, и девчонка-прислуга, подошедшая к низкой деревянной калитке, явно привыкла общаться с кредиторами всех мастей. Она долго не признавалась, дома ли хозяйка, и в конце концов потребовала, чтобы гость назвался и сообщил, по какому он делу, и тогда она выяснит, дома ли миссис Винсент.

Вместо ответа мистер Одли вынул из кармана визитную карточку и написал на ней: «По делу, касающемуся покойной мисс Грэм».

– Пожалуйста, передайте это хозяйке.

Девочка вернулась минут через пять с ключом от калитки и сообщила, что миссис Винсент дома и готова его принять.

Небольшая квадратная комната, в которую вошел Роберт, несла в каждом элементе интерьера, в каждом предмете мебели несомненную печать той наиболее неуютной бедности, которая никогда не стоит на месте. Работяга, что обставляет крошечную гостиную полудюжиной плетеных стульев, раскладным столом пемброк, старинными часами, крошечным зеркалом, фарфоровыми фигурками пастуха и пастушки и набором металлических чайных подносов с яркой японской отделкой, использует свои скудные пожитки по максимуму и, как правило, ухитряется найти в них хоть какое-то утешение – жилище леди, вынужденной покинуть дом с красивой мебелью и поселиться в жилище поменьше с самым скудным скарбом, несет на себе такую печать благородного запустения и безвкусной нищеты, с какими не сравнится никакая другая бедность.