Тайна Летающей Женщины или Исповедь Старейшины Чая

Бродячие актеры устраивали целые представления под открытым небом, пользуясь благодушием горожан и усталостью артистов из васов. Дети и взрослые останавливались около театра кукол-марионеток, очарованные мастерством создателей кукол и фантастической игрой актеров, гримом и костюмами повторяющих своих кукол. Утро было посвящено детям и семье, а вечером город готовился к костюмированным представлениям и праздничным фейерверкам. Впереди еще было две недели веселья, до самого праздника фонарей, когда 15-го числа первого лунного месяца по лунному календарю, в первое полнолуние Нового года, начинается праздник Юаньсяо, и семьи собираются вместе, устраивают семейную пирушку, готовят вареные клецки из рисовой клейкой муки со сладкой начинкой.

Этот праздник был назван праздником фонарей потому, что в этот день было принято развешивать бумажные разноцветные фонарики. Обычай этот зародился во время правления ханьского императора Мин-ди, проповедавшего буддизм, который отдал приказ: в ночь Юаньсяо во дворце и в больших монастырях зажигать ритуальные фонари в честь Будды.

Как только солнце поднялось над вершинами кипарисов, Ши уже был около покоев Бао.

По его приказанию вокруг комнаты Бао, выполненной из белого теплого камня, были поставлены вазы с пионами. Яркие, роскошные, пышно-махровые цветы всевозможных красно-розовых оттенков, олицетворявшие знатность и богатство, окружили комнату живым венком любви.

Я наблюдала за состоянием малыша, а сестра Фу не смыкала глаз, постоянно следя за пульсом Бао. С улыбкой на губах она жестом разрешила Ши приблизиться к малышу, который лежал у меня на груди, прикасаясь ко мне своей нежной, шелковистой кожей.

Ши подошел ко мне, глядя на маленькое сморщенное личико, прячущееся между моих грудей. Через шелковое легкое покрывало он прикоснулся к нашему сыну, отчего я почувствовала теплую мощную волну в моем теле. Мы все были вместе, впервые в этом мире. Это мгновение мы будем вспоминать всю свою долгую жизнь. Слезы радости затуманили мой взгляд.

Миллионы людей спрашивают тысячи Будд, что такое счастье. Что же, пожалуй, я смогу им ответить. Видимо, это состояние передалось и Ши. Он, однако, принял это на счет своего первого свидания с сыном. В порыве чувств он поцеловал меня и сжал мне руку, не решаясь более прикасаться к маленькому нежному комочку, так сильно отличающемуся от полных розовых младенцев, изображенных на уличных лубочных картинках.

Встав, он подошел к сестре Фу, чтобы спросить о состоянии Бао. Но вдруг неожиданно обернулся и взглянул на меня с недоумением, сжимая правой рукой маленький кожаный мешочек, висящий на шелковом шнурке на его мускулистой шее. Мое сердце тревожно забилось, однако внешне я оставалась спокойно-безучастной.

Сестра Фу сказала, что пришлось сделать операцию и сейчас положение Бао неопределенно. Она в руках богов, и только они могут решить ее судьбу. Ши положил около спящей Бао золотой браслет с камнями зеленого редчайшего оттенка кошачьего глаза и молча удалился.

Снова пришла кормилица, и я передала малыша ей, с ревностью глядя, как он чмокает своими губками. Сестра Фу подозвала меня и попросила помочь ей.

Грудь Бао почти окаменела, дыхание ее стало сухим и прерывистым, она то ли спала, то ли никак не могла прийти в сознание. Сестра Фу пыталась разбудить ее, но безуспешно. Вдвоем мы начали расцеживать ее груди. Молочные протоки были почти непроходимыми. Размассировав область вокруг груди, я стала по специальной методике «шести направлений» освобождать грудь от молока, а сестра Фу следила за пульсом, попеременно втыкая серебряную иголочку в разные точки в зависимости от изменения пульса.

Мы опасались, что после операции молоко может быть непригодно для малыша, потому что мы накладывали на рану травы для заживления, некоторые из них были слабо ядовитыми, чтобы охранить кровь от проникновения злых духов. Когда груди Бао опустели, ее дыхание стало ровным и веки перестали вздрагивать, однако пульс говорил, что состояние тяжелое и мы должны быть готовы ко всему.

Сестра Фу не спала ни минуты после своего приезда во дворец, она лишь уходила в недолгие медитации, находясь около Бао и прося богов о ее спасении. Милая маленькая девочка, так получилось, что это испытание и это счастье выпало тебе именно тогда, когда должна была зайти твоя звезда, и у тебя совсем нет сил, чтобы жить. Звезда Бао уходила в тень, слишком короткое время ее свет доходил до земли, ее последние лучи были так тонки и так слабы. Однако ее сердце, отважное, хотя и слабое, продолжало биться и верить в лучшее, оно ведь не знало пророчества астрологов.