Тайна Ночи Свечей

Задира будто только этого и добивался, а потому без лишних уговоров согласился повторить смехотворный трюк циркача, выставив всего одно встречное условие. Наглый голосистый малец, посмевший указывать ему что делать и как себя вести, также должен был принять участие в состязании и поставить на кон нечто, соответствующее его, господина Рэйно, закладу. Сказав это, чужеземец отвязал от пояса добротный кожаный кошель и одним картинным движением высыпал на крышку, стоящей неподалеку бочки, целую гору полновесных золотых монет.

Ответить тем же, Тера, увы, не могла. Ни Клара, ни Эйнар, предпочитавшие не покидать дом с пустыми карманами, как на зло, не пожелали отправиться в то утро вместе с ней, хотя она и просила составить ей компанию. Как чувствовала! В кои-то веки не оказалось поблизости и Ригби, лишь верный Фог, у которого по понятной причине не удалось бы занять и гнутого медяка.

Весьма довольный собой и тем, как ловко сумел утереть нос нищему поборнику хороших манер, Рэйно уже собрался выступить с заключительной речью о сомнительности подобных забав, как в спор вновь вмешались. На этот раз — высокая, пышнотелая девушка с удивительно длинными волосами цвета спелой вишни. Денег для ответной ставки у незнакомки не нашлось, зато обнаружился неподдельный интерес к поблескивающей на солнце горе монет, а также, скорейшему возвращению с небес на землю, их зарвавшегося, шумного хозяина.

Обманчиво кроткая на вид простушка, на поверку оказалась тем еще кладезем нерастраченного таланта злостной интриганки. Она с радостью устремилась в бой, поняв, что зря поднялась в такую рань и прибыла на площадь, так как интересовавшее ее выступление, сорвалось из-за одного напыщенного малолетнего индюка. Недолго думая, яркая красавица проворно растолкала зевак локтями и во всеуслышание предложила увеличить число участников спора, а за одно и повысить ставки. Три долга жизни — против малозначимой в масштабах вечного, сотни золотых.

Предложенная непомерно огромная сумма, нисколько не смутила азартного богача. Напротив, ему сразу же пришлось по вкусу смелое предложение незнакомки. К своему немалому удивлению, Рэйно не ощутил в нем ни приевшейся жадности, ни скрытого подлого мотива. Признав ценность ответной ставки, он с легкостью пообещал, что лично отсыплет по сотне монет каждому, кто сумеет избавиться от пут раньше, чем он сам, а также согласился признать долг жизни перед победителем спора и, даже, принести почетную клятву Морха.

Разумеется, никто из собравшихся вокруг спорщиков, так и не понял, что за клятву собрался приносить эксцентричный чужак в черном, если проиграет, а в этом, обозленные пренебрежением шуттанцы, даже не сомневались. И все же, само по себе громкое, торжественное заявление встретило бурное одобрение толпы и моментально заставило пожалеть как Теру, так и приунывшего берентильца. По злосчастной прихоти оба они решились переступить порог дома этим солнечным, не предвещавшим никаких неприятностей утром.

С легкостью разбрасываться долгами жизни могли лишь глупцы, не понимающие что это, в сущности, такое. Или же расчетливые махинаторы, опирающиеся на абсолютную уверенность в том, что хлопотать по накладному обязательству все равно не придется. Вероятная недалекость Рэйно, хоть и грела душу, но все же казалась слишком призрачной и ненадежной. Уж больно смело и уверенно тот себя держал, а еще расхаживал с полным кошелем золота в одиночку и до сих пор не поплатился за вызывающую беспечность жизнью… Не меньше подозрений вызывала и лжепростушка Валья, отчаянно подававшая тайные знаки из-за плеча Рэйно, умоляя согласиться на все условия и довериться ей.

Даже находясь далеко за пределами родного королевства, берентилец не мог позволить себе прослыть трусом, а потому со вздохом согласился, бросив печальный, извиняющийся взгляд на Теру. Та, также не желала поджимать хвост и убегать с поля боя под прицелом всеобщих неодобрительных взглядов. К тому же на ее стороне все еще оставалась магия и при желании, она могла разобраться с веревками, выцедив из них всю до капли память, а с ней, возможно и магию. В действенности, неожиданно пришедшего на ум метода, зеркальщица не была уверена, но отступать, даже не попытавшись… Этого ее гордость не позволяла. Пришлось соглашаться, имея в запасе всего один хлипкий, сомнительный запасной план.

Ради чистоты эксперимента, связывать будущих «пленников» предстояло по всем правилам. Причем не руками симпатизировавших тройке защитников циркачей или силами зрителей шуттанцев, а независимым судьей со стороны. По такому случаю послали за живущим неподалеку вейнтом-перебежчиком. Тот еще несколько лет назад прибился к одной из застав и сумел завоевать доверие, а потому, его постепенно приняли за своего, хоть и вейнта.