Тайна одной саламандры, или Salamandridae

Понятно, как торговаться с каждым из них. Ева беременна – её подкупит гарантия безопасности ребёнка. Цена согласия Мунина – вакцина для девушки. С Одинцовым ясности пока нет, но и он – всего лишь человек со своими слабостями. Ему тоже придётся что-то пообещать, не проблема.

Депрессия, возникающая на четвёртом этапе вслед за торгом, всерьёз грозила только Мунину. Шарлемань рассчитывал, что Ева с Одинцовым сумеют встряхнуться сами и встряхнут историка. К тому же лучшее средство от депрессии – это глубокое погружение в море новых ощущений и новой информации. Троица должна была вынырнуть уже на пятой, последней стадии, осознанно приняв свою миссию.

Тем временем досье на компаньонов пополнялось. Каждый день Шарлемань получал новые подтверждения правильности выбора: эти разведчики – лучшие из всех возможных. Чутьё не подвело, а покойный Дефорж заслуживал благодарности за то, что заставил троицу показать себя в деле. Шарлемань оставался под впечатлением от боевых подвигов Одинцова, памяти Мунина и, конечно, от проницательности Евы, которая раскусила проблему с фанероном.

– Как вам это удалось? – поинтересовался он.

Ева ответила:

– Вы не математик и не привыкли к абстрактным понятиям. А мир – это система уравнений с колоссальным числом неизвестных. Её можно решать разными методами. Подстановку изучают в школе, почленное сложение или вычитание – в колледже; методы Гаусса и Крамера и обратная матрица – это, по-моему, из курса бакалавриата… Не важно. Каждый пользуется тем инструментом, которым владеет. Главное – ваша задача требует безошибочных решений. Вы умный человек и поняли, что не осилите такую систему без посторонней помощи…

Ева привела в пример случай с тремя неизвестными. Когда уравнение одно – решений бесконечно много: если определить значение одного неизвестного, два других могут иметь любые значения. Когда уравнений два, решений по-прежнему бесконечно много, но произвольным останется значение уже только одного неизвестного. А три уравнения с тремя неизвестными имеют единственное решение…

– …которое вам и нужно, – говорила Ева. – Вы рассуждали иначе, но пришли к тому же выводу. Любой фанерон, даже такой богатый и обширный, как ваш, задаёт определённую плоскость. В её пределах вы формировали систему, где число уравнений равнялось числу неизвестных и существовало единственное решение. Но то, что вы задумали, находится вне привычной плоскости, а там вы беспомощны. По-моему, очевидно, что вас это пугает.

Шарлемань был уязвлён и тем не менее слушал очень внимательно.

– Если так обстоит дело с любым фанероном, чем вы отличаетесь от меня? – спросил он.

– По отдельности – ничем. Но нас трое. И у нас принципиально разные плоскости. Можно сказать, они перпендикулярны друг другу, как оси координат.

– Икс, игрек, зет? Хм… Тогда понятно. Три измерения задают объём, и в его пространстве вы находите любые решения.

– Пространство многомерно, – для порядка уточнила Ева. – Но на бытовом уровне смысл примерно такой. А вы с Чэнь, Кашиным и остальными учёными существуете в одной плоскости. Даже если суммировать ваши фанероны – всё равно получится плоскость, пусть и с некоторой толщиной. Формально – тоже объём, но фактически – крайне ограниченный.

Обижаться было не на что, и Шарлемань заключил:

– Именно поэтому вы мне нужны. Говорят, если общаешься с двумя идиотами – станешь третьим. Общаешься с тремя уверенными в себе людьми – станешь четвёртым. Общаешься с четырьмя миллионерами – станешь пятым. А перспективы общения с вами вообще завораживают.

– Мы тоже удачно сюда попали. Вдруг поумнеем или разбогатеем? – встречным комплиментом отозвался Одинцов.

– Действуйте! Всё в ваших руках, – ободрил его Шарлемань. – Удача – это встреча подготовки с возможностью.

– Тоже мне, Сенека, – бросил Мунин в сторону. Он понемногу смелел и уже мог осторожно язвить, потому что первым из троицы заключил сделку с Шарлеманем.

Процедуры для компаньонов проводились индивидуально. Шарлемань использовал это время для беседы с каждым, и в разговоре наедине Мунин признался:

– Я готов принять любые условия, но…

Шарлемань угадал: ценой превращения первого пленника в единомышленника оказалась жизнь Клары.

– Спасите её, и тогда я ваш, – сказал Мунин.

Впору было снова благодарить Дефоржа. Его трюк с инъекцией в Зимбабве избавил Шарлеманя от необходимости что-то изобретать. Препарат вызвал понятные изменения в организме девушки. Вакцина устранит все проблемы. Шарлемань это знал и, чтобы по совету Кашина доставить радость дураку, мог пообещать, что она непременно выздоровеет, однако ответил только:

– Я сделаю всё возможное.

Во-первых, он не считал Мунина дураком.