Таинственная дверь

— У меня отец и дед охотники. Правда у нас оружие с другой стороны заряжается. А эти пистолеты с кремнёвыми замками, в них порох поджигается от удара кремня по кресалу. Не особо удобно, но что поделать — средние века они и есть средние века. Вот так взводится курок. Теперь можно стрелять. Но пока спустим курок, чтобы пружина не ослабла.

Владик отложил заряженный пистолет. Жан тут же схватил его и стал вертеть в руках, прицелился в окно. Владик со вздохом отобрал у Жана оружие.

— Жан, я понимаю, ты в жизни ничего опаснее чайной ложки в руках не держал. Поэтому запомни — это оружие. И ещё запомни три закона. Первое, с оружием нельзя играть. Второе, его можно направлять только на того, кого ты собираешься убить. Третье, даже если ты уверен, что он не заряжено, даже если ты сам его разряжал, своими руками, обращайся с ним, как будто оно заряжено.

— Ой, тоже учитель нашёлся.

— Да, и я очень добрый учитель. Когда я решил опереться на ружьё, перелезая через ограду, мой дед… В общем, я три дня обедал стоя.

— Он тебя выпорол?

— Сам догадывайся. Только я раз и навсегда усвоил — куча людей погибла, потому что не умела обращаться с оружием.

Они замолчали. На них накатывалась дрёма.

— Жан, нам надо по очереди дежурить. А то мы вдруг оба заснём и в случае чего не поможем принцессе.

— Ага. Тогда ты первый спи.

— Я подремлю.

Владик прислонился к стене и закрыл глаза.

Жан поднялся и стал прогуливаться у двери. Подошёл к окну, выглянул наружу. Прислушался — ему показалось, что в саду кто-то есть. Нет, видимо, показалось.

Он уселся рядом с Владиком и взял в руки пистолет. Покосился на спящего Владика, прицелился в окно. Взвёл курок, как показывал Владик, и стал представлять, как он встаёт на пути злодеев. Как велит им убираться из покоев принцессы, иначе он, Жан им покажет, он их…

Тут Жану вновь послышались шёпот и движение, но уже не в саду под окном, а в коридоре. Он покрылся мурашками, руки вспотели. Жан хотел толкнуть Владика, чтобы тот проснулся, но как будто оцепенел, он не мог пошевелиться. Движение в коридоре стало явственней. Там точно кто-то был. Дверь из коридора в комнату, из которой они находились и откуда можно было попасть в спальню принцессы, медленно открылась. На пороге стояли две неясные фигуры в плащах. В руках у одного блеснул кинжал.

Рукой с пистолетом Жан оперся о пол, чтобы дотянуться до Владика и разбудить его. Палец Жана скользнул на спусковой крючок. Грохнул выстрел — короткая вспышка пламени осветила комнату. Пуля ударила в мраморный подоконник, с воем пошла через комнату рикошетом. Один из злоумышленников взвыл и схватился за руку. Второй злодей потянул его за собой, они скрылись.

Владик уже стоял на ногах с мечом в одной руке и пистолетом в другой.

— Что это было?

У Жана от пережитого стучали зубы.

— Двое …

Владик поднял с пола кинжал.

— Двое с кинжалами. Молодец. Как ты только не испугался!

Жан посмотрел ему в глаза:

— Испугался.

За их спинами открылась дверь в спальню. На пороге стояла испуганная Вероника в шёлковом халате, расшитом цветами.

— Мальчики, вы в порядке?

Глава 5

Даже у тигра есть слабость — он не ожидает, что козлёнок может на него наброситься.

Вероника.

— Как это могло случиться? Я вас спрашиваю, негодяи?! Вам помешали двое мальчишек! Мало того, они чуть не пристрелили тебя, Джино! Вы — двое идиотов!

Никколо и Джино, два подручных Дона Кон Рабиа, стояли перед ним в его кабинете, боясь поднять глаза на своего повелителя. У Джино правая рука была замотана тряпкой, сквозь которую проступало пятно крови. Он старался держать раненую руку так, чтобы она была видна Дону Кон Рабиа — Джино надеялся, что тот факт, что его ранили, смягчит гнев их повелителя.

А его гнева они боялись. Оба знали, что не раз не только врагов, а просто провинившихся слуг всемогущего и скорого на расправу Дона выносили через потайную дверцу его покоев с раной от кинжала. Тело с тихим всплеском принимала река, протекавшая возле замка, и никто и никогда более не слышал о них. А часто безудержный гнев Дона вызывали и гораздо, гораздо меньшие проступки, чем этот.

— Я велел вам…

Дон Кон Рабиа оборвал себя. Он считал недопустимой слабостью для государственного деятеля такого уровня, как он, проявлять гнев. Он уже вчера потерял лицо, позволив себе кричать на принцессу. Конечно, она вовсе и не принцесса, но он-то, он — Кон Рабиа! Он должен был говорить с ней медленно, веско, так, чтобы каждое его слово зловещим холодом проникало в её сердце. А он сорвался, топал, кричал, и от этого принцесса, он видел это, становилась только уверенней в себе. Нет, эта девчонка опасна, очень опасна. Поэтому он и велел «позаботиться» о ней. А эти два болвана…

— Что ты выставил свою жалкую руку?! Хочешь, чтобы я пощадил тебя?! Вас следует примерно наказать. Шарль!

Услышав это жуткое имя, двое злодеев задрожали от ужаса. Шарль был личным палачом Дона Кон Рабиа, о его жестокости ходили легенды. Он боялся только одного человека — самого Дона.