Таинственный противник

– Место это совсем гнилое, – не задумываясь выдала молодая женщина. – Хозяйка настоящая драная кошка – все время во все вмешивается. Обвинила меня, что я вскрываю ее письма. Это я‑то!.. Да и в любом случае конверт был уже наполовину открыт. Мусорная корзина всегда пуста – все сжигает. Темная личность, доложу я вам. Здо́рово одевается, но никакого класса. Повариха что-то об ней знает, но не говорит – боится до смерти. А уж подозрительна!.. Мгновенно бросается на тебя, если только перебросишься словечком с парнем. Хочу сказать…

Но что еще хотела сказать Энни, Таппенс так и не довелось узнать, потому что в этот момент послышался четкий голос со стальным оттенком:

– Энни!

Энергичная молодая женщина подпрыгнула, как будто в нее выстрелили.

– Да, мэм?

– С кем ты говоришь?

– Пришла молодая женщина по поводу всей ситуации, мэм.

– Так пригласи ее немедленно.

– Слушаюсь, мэм.

Таппенс проводили в комнату по правой стороне длинного коридора. Там, около камина, стояла женщина. Она была уже не молода, и та красота, которой она, несомненно, обладала в молодости, несколько застыла и огрубела, хотя было понятно, что в молодости эта женщина была невероятно хороша. Ее светлые золотистые волосы, благодаря легкому вмешательству парикмахера, завиваясь, опускались ниже шеи; глаза ярчайшего синего цвета, казалось, имели способность проникать в самую душу человека, на которого смотрела их хозяйка. Ее великолепную фигуру подчеркивало платье из тонкого атласа цвета индиго. И все-таки, несмотря на ее изящество и почти неземную красоту ее лица, в ней инстинктивно чувствовалось что-то жесткое и угрожающее, какая-то стальная сила, которая проявлялась в интонациях ее голоса и в острых, как буравчики, глазах.

Впервые в жизни Таппенс почувствовала, что боится. Она не боялась Виттингтона, но эта женщина была совсем другой. Притворившись пораженной, девушка наблюдала за жесткой изгибающейся линией накрашенного красным рта и чувствовала, как ее охватывает паника. Она потеряла всю свою обычную уверенность в себе. Таппенс смутно почувствовала, что обмануть эту женщину будет гораздо сложнее, чем Виттингтона. Она вспомнила предостережения мистера Картера. Вот уж действительно, здесь жалостью и не пахло.

Борясь с инстинктивной паникой, которая заставляла ее немедленно бежать, Таппенс твердо и с уважением взглянула женщине в глаза.

Как будто удовлетворившись первичным осмотром, миссис Вандемейер показала рукой на стул.

– Вы можете присесть. Как вы узнали, что мне нужна горничная[31]?

– От друга, который знаком с мальчиком-лифтером. Он подумал, что место может мне подойти.

И опять этот взгляд василиска, казалось, прожег ее насквозь.

– Вы говорите как образованная девушка…

Достаточно бойко Таппенс пересказала свою биографию, основываясь на советах мистера Картера. Когда она закончила, ей показалось, что миссис Вандемейер слегка расслабилась.

– Понятно, – произнесла она после раздумий. – Я могу обратиться к кому-то за рекомендациями по вашему поводу?

– Последние годы я жила у мисс Дафферин, в доме приходского священника в Лланелли. У нее я провела два года.

– А потом, полагаю, вы решили, что в Лондоне заработаете больше? Меня ваши мысли не интересуют. Я готова платить вам пятьдесят-шестьдесят фунтов, и не больше. Вы можете приступить сегодня же?

– Да, мэм. Если вы так хотите. Мои вещи на вокзале Паддингтон.

– Тогда съездите за ними на такси. Работы у меня не очень много – меня часто не бывает дома. А кстати, как вас зовут?

– Пруденс Картер, мэм.

– Отлично, Пруденс. Поезжайте за вашими вещами. Я уеду на ланч. Кухарка вам все покажет.

– Благодарю вас, мэм.

Таппенс покинула комнату. Энни нигде не было видно. В фойе роскошный швейцар отодвинул Альберта на второй план. Скромно выходя из дома, Таппенс на него даже не взглянула.

Хотя приключение и началось, но настроение у нее было не такое приподнятое, как утром. Девушке пришло в голову, что если таинственная Джейн Финн попала в руки миссис Вандемейер, то ей, должно быть, пришлось несладко.

Глава 10

На сцене появляется сэр Джеймс Пиль Эджертон

Таппенс прекрасно справлялась со своими новыми обязанностями. Дочери архидьякона не понаслышке знали о работе по дому. Они также были экспертами по обучению «новеньких», которые, после того как проходили обучение, неизбежно уходили туда, где за их новые знания и умения платили несравненно больше, чем это позволял скудный доход архидьякона.