Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве

Ограничься они исключительно демонстрацией личного богатства, все еще могло бы сложиться хорошо. Но, одеваясь и живя по-королевски, они и вели себя как короли. Они стали надменными и высокомерными – тем ужасным высокомерием, которое приходит с богатством. Евреи позволяли своему презрению к менее богатым христианам проявляться в пренебрежительном к ним отношении, и эта несдержанность стала еще одним шагом к злоупотреблению привилегиями, которыми они обладали. Демонстрация богатства вызывала зависть – самое опасное и вредоносное чувство, которое только можно внушить человеческому сердцу. Высокомерие и надменные манеры евреев побудили эту зависть к действиям.

Начали возникать вопросы об источниках их богатства. Стали говорить, что своим ростовщичеством евреи погубили многих христиан, которых теперь осмеливаются презирать. И хотя ростовщичество было разрешено, и по закону они имели право брать за ссуды до 40 %, внезапно все вспомнили, что ростовщичество во все времена осуждалось церковью, а под этим термином церковь тогда понимала любой процент, сколь угодно низкий, уплачиваемый за одолженные деньги. Зашевелился прежде крепко спавший фанатизм, и вскоре под влиянием алчности он пробудился и поднял свою омерзительную голову. Отношение общества к иудеям усугубил тот факт, что они фактически получили контроль над вечно непопулярной службой по сбору налогов. Народные настроения сделались угрожающими. Про евреев принялись рассказывать страшные сказки, обвиняя их, помимо прочих отвратительных ритуалов, в человеческих жертвоприношениях.

Существовали ли реальные основания для подобных обвинений – это одна из тех загадок истории, которые ставят в тупик ее знатоков. С одной стороны, кажется невозможным собрать достаточное количество данных, чтобы доказать хотя бы одно из многочисленных обвинений; с другой же стороны, с учетом настойчивости, с которой эти обвинения возникали в разных странах и в разные эпохи[190], было бы самонадеянным отметать их как беспочвенные.

Первое официальное признание обвинения можно найти в сборнике законов, известном как «Партиды» и принятом при Альфонсо XI (1256–1263), в котором содержится следующий пункт:

«Поскольку нам стало известно, что в некоторых местах евреи в Страстную пятницу устраивают шутовскую церемонию в память о страданиях Господа нашего Иисуса Христа, крадут мальчиков и распинают их, или, если мальчиков добыть не удается, делают восковые фигуры и распинают их, мы приказываем, что впредь, если о подобных вещах станет известно в любой части королевства, все установленные участники подобного действа подлежат аресту и должны предстать перед королем. И когда он убедится в справедливости обвинения, он прикажет казнить их, сколько бы их ни было»[191].

Льоренте упоминает четыре отдельных дела о ритуальных убийствах, в которые, судя по всему, верит:

1250 – Мальчик-хорист кафедрального собора Сарагосы по имени Доминго де Валь, распят евреями. Его впоследствии канонизировали и поклонялись ему в Сарагосе как мученику.

1451 – Мальчик распят евреями в Вальядолиде.

1454 – Мальчик из поместья маркиза Альмарса, неподалеку от Саморы, распят. Сердце его затем сожгли, а пепел смешали с вином и выпили евреи, присутствовавшие на церемонии. Тело позже нашла собака, и это привело к аресту и наказанию преступников.

1468 – В городе Сепульведа, в епархии Сеговии, в четверг на Страстной неделе был схвачен мальчик; в Страстную пятницу на него надели терновый венец, высекли кнутом и распяли. Епископ, дон Хуан Ариас, получив известия об этом преступлении, учредил расследование, результатом которого стал арест нескольких человек, которых приговорили к смерти и казнили.

В качестве авторитетного источника по третьему и четвертому делу Льоренте приводит «Fortalicium Fidei» Альфонсо де Эспины, но к нему ни в коем случае не следует относиться с полным доверием. По второму делу он вообще не приводит источников, а для получения более полной информации по первому случаю отсылает своих читателей к «Истории святого Доминго де Валя», которая является не более авторитетной, чем большинство трудов подобного толка[192]. Однако канонизация этой жертвы заставляет задуматься, ибо в таких вопросах католическая церковь никогда не действовала опрометчиво и без должных доказательств. Но даже если бы она и поступила так в этом случае, для такой опрометчивости требовались бы мотивы. Единственным возможным мотивом могло быть желание оправдать преследование евреев. Но, как мы уже говорили (и как вскоре станет очевидно), католическая церковь никогда не стремилась заниматься таким преследованием или подстрекать к нему. Знаменитое дело о распятии «святого младенца» в Ла-Гардиа, суд по которому вел сам Торквемада, мы рассмотрим в надлежащем месте.