Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве

В первый год после учреждения инквизиции в Толедо были сожжены 27 человек, обвиненные в иудейских практиках, а 3300 понесли различные наказания; происходившие в Толедо события разыгрывались и во всех прочих крупных городах Испании.

Теперь протесты против страшной и чрезмерной жестокости Торквемады сделались более многочисленными и неистовыми. После смерти папы Сикста IV некоторые занимавшие высокие посты испанцы предприняли энергичную попытку добиться смещения приора Святого Креста с поста великого инквизитора. Существовало мнение, что поскольку он получил свое назначение от Сикста, то оно автоматически заканчивалось со смертью папы; но какие бы надежды ни основывались на этом доводе, они быстро рухнули: как мы уже видели, папа Иннокентий VIII не только утвердил Торквемаду на его должности, но и значительно расширил сферу его полномочий. Фактически он не только получил юрисдикцию над всеми территориями Испании; папская булла от 3 апреля 1487 года, motu proprio, под страхом отлучения от церкви приказывала всем католическим государям, в случае если великий инквизитор обратится к ним с такой просьбой, арестовывать любых беглецов, на которых он укажет, и отправлять их пленными к инквизиции[337]. Несмотря на угрозу, подкреплявшую эту буллу, приказ Ватикана, похоже, игнорировался большинством европейских правительств[338]

.

Тот факт, что такая булла потребовалась, дает нам возможность вновь увидеть страшную ненависть к евреям, которую фанатизм зажег в душе Торквемады. Если бы его целью, как он заявлял, было лишь искоренение ереси на испанской земле, то добровольная ссылка, в которую отправлялись несчастные беглецы, должна была его полностью удовлетворить, и он не счел бы необходимым изгонять их из найденного за границей убежища ради удовольствия бросить их в разожженный им костер.

Поскольку положение Торквемады значительно укрепилось благодаря более полным и широким полномочиям, полученным от нового понтифика, он еще более дал волю природной жестокости, что и привело к более частым и настойчивым прошениям, обращенным к Ватикану. Многим новым христианам, втайне практиковавшим иудейские обряды, претила мысль о том, чтобы воспользоваться эдиктом милосердия, из-за навязываемой им необходимости пройти уже описанную выше чудовищную церемонию verguenza, и они обращались к понтифику за тайным отпущением грехов. Для этого требовались особые папские бреве. Особые бреве приносили деньги в папскую казну и обеспечивали ему обращенных в католичество. Невозможно было придумать лучших оснований для удовлетворения таких прошений, и потому папская курия на это согласилась.

Однако подобное вмешательство курии в автономную юрисдикцию святой палаты в Испании вызвало негодование Торквемады. Между великим инквизитором и папским двором начались споры, подобные тем, что ведут два юриста по поводу богатого клиента. Торквемада высокомерно потребовал, чтобы Рим не только прекратил оказывать протекцию еретикам в будущем, но и отозвал ее в тех случаях, когда она уже была дарована; в этом требовании его полностью поддержал Фердинанд Католик, которого вовсе не радовала картина, как золото его подданных утекает в чью-либо казну, помимо собственной. Рим же, положив в свой карман уплаченные просителями деньги, был расположен к сговорчивости в ответ на претензии испанских монархов и великого инквизитора, и папа самым возмутительным образом отменил свои бреве, даровавшие особые разрешения.

Обманутые жертвы были возмущены. Они обращались к папе с мольбами, говоря, что признались в своих грехах против веры и что им было даровано отпущение. Они совершенно справедливо настаивали на том, что теперь это отпущение не может быть отменено, и утверждали, что, будучи прощенными, они не должны подвергаться преследованиям за ересь. Однако они упустили из виду ретроспективные полномочия, которые присвоила себе инквизиция, – какими бы неоправданными они ни были с точки зрения церковного или любого другого права. Мы уже видели, как, пользуясь этими полномочиями, инквизиторы могли возбуждать судебные дела даже против тех, кто умер прощенным, примирившись со святой матерью-церковью, если было доказано, что грех ереси был совершен на каком-либо этапе их жизни и не был искуплен так, как того требовала святая палата.

На протесты несчастных иудеев, своими действиями (как они теперь осознали) добившихся лишь того, что они сами себя выдали, священники ответили следующим образом: их грехи были отпущены лишь судом совести, и они должны просить мирского отпущения в суде святой палаты. Как мы уже знаем (и как было известно им), это мирское отпущение грехов давало им право всю жизнь провести в тюрьме, после конфискации имущества и обречения детей на нищету и бесчестье.