Тайны Церкви

Печалит, что современная русская мысль практически незнакома Западу – ее знают только специалисты, подчас тенденциозные и ангажированные. Такая же ситуация и во всем православном мире. Например, в Румынской Церкви есть масса самобытных авторов, но они совершенно неизвестны за ее пределами. Вот почему так важно переводить, переводить, переводить наши тексты. Хотя бы на английский язык, а потом на французский, испанский, греческий, итальянский, арабский, китайский…

* * *

Московский Свято-Данилов монастырь, где я работаю, имеет весьма примечательную историю. В конце XIII века он стал первой иноческой обителью в нашем городе – тогда центре маленького княжества, доставшегося в удел святому благоверному Даниилу. Он был последним закрыт большевиками – в 1930 году. И первым вновь открыт – в 1983-м. Хорошо помню, как приходил тогда в обитель, внешне так похожую на обычную тюрьму – купола и кресты отсутствовали, повсюду попадались железные двери, решетки, глазки… Богослужения совершались в маленьком храме преподобного Серафима, близ которого сейчас устроена церковная лавка.

Показывая обитель зарубежным гостям, всегда говорю о ее трагической судьбе в XX веке. Рассказываю, как здесь жили малолетние узники, среди которых было множество детей из репрессированных при Сталине семей. Отсюда их грузили в вагоны и везли в специальные детдома по всему Советскому Союзу… И, конечно, затем описываю возрождение обители и его вершину – празднование 1000-летия Крещения Руси. Показываю, как молятся люди, приезжающие из разных уголков России. Все это говорит о нашей стране и Церкви гораздо больше, чем подробные рассказы об архитектурных деталях. И очень трогает – даже закоренелых «агностиков».

С недавнего времени мы стали возить зарубежные христианские делегации на Бутовский мемориал. Там отец Кирилл Каледа рассказывает, очень живо и ясно, о расстрелянных и погребенных на полигоне новомучениках, среди которых его родной дедушка, отец Владимир Амбарцумов. Гости заходят в храм, ставят свечи, молятся за панихидой – летом на самом полигоне, у поклонного креста, а зимой в храме. Многие после этого совершенно меняют свое представление о Русской Церкви, о ее трагической истории и нынешнем возрождении. Эта новая традиция дает гостям очень много. Гораздо больше, чем принятый в советское время, да и поныне сохраняющийся обычай поить водкой, петь «Двенадцать разбойников», дарить матрешки…

* * *

Насколько легче стало дышать в наших храмах, когда Святейший Патриарх распорядился не брать платы за совершение Таинств, убрать ценники и прейскуранты! В наш коммерциализированный век люди, привыкшие за все платить, приятно удивляются, когда видят бесплатный труд священника и церковных служащих. Сама практика совмещения Таинства с расчетами очень отравляла атмосферу среди духовенства и особенно наших «низших чинов» – пономарей, певчих, женщин за «ящиком». Добавляло это цинизма и в отношение к Таинству самих крещаемых, венчающихся, исповедующихся. Сейчас, слава Богу, все это уходит в прошлое – надеюсь, навсегда. Правда, ни для кого не секрет, что среди клира есть недовольные. Но пусть они посмотрят вокруг: именно те пастыри, которые служат жертвенно и самозабвенно, получают от прихожан и душевное тепло, и немалые пожертвования. Наемник же в рясе, как правило, несчастен. Ему и его домашним всегда мало, даже если дают много (хотя такому обычно и дают-то неохотно, скорее тот сам выпрашивает). У подобного священника много «пасомых на один раз» – это те, кто однажды воспользовался его «услугами» и больше к нему не стремится.

* * *

В храме Живоначальной Троицы в Хорошеве появилась замечательная традиция: после воскресных и праздничных богослужений, даже зимой, Владыка Марк разливает всем прихожанам по стакану чая. Подается и самое простое угощение – печенье, карамельки… Люди, многие из которых до этого уходили сразу после отпуста, теперь стали общаться, говорить друг с другом, задавать вопросы Владыке и духовенству. Как немного иногда нужно, чтобы приход постепенно становился настоящей общиной!

* * *

Еще в восьмидесятые годы, когда коринская[1] Русь, казалось бы, должна была безвозвратно уйти, в Троице-Сергиевой лавре на Сергиев день, Троицу, Успение собирались сотни паломников – будто сошедших с картин палехского мастера, только на солдатских пряжках были не двуглавые орлы, а красные звезды. Эти люди ночевали в Трапезном храме, кучковались в Лавре и вокруг нее, читали друг другу переписанные от руки незамысловатые стихи, рассуждали о Горбачеве и Рейгане, о конце света и засилье масонов… Сейчас таких еще больше. Почему не показать их по телевизору? Почему не открыть людям, что вот она, рядом с нами, вернувшаяся коринская Русь! Живая и дышащая.

* * *