Тайные страсти

Монкада вежливо поклонился, закрыл чемоданчик и направился к Дельфине. Эстевес потухшим взором наблюдал за тем, как они садятся в машину и уезжают, не испытывая при этом никаких чувств, кроме невероятной душевной опустошенности.

Во время очередной встречи Рикардо передал Паче письмо от Фернандо, которое та, вернувшись домой, не замедлила вручить своей двоюродной сестре. Прочитав его, Алехандра почувствовала, как на глазах у нее выступили слезы — Фернандо по-прежнему любит ее, а значит, все остальное не так уж важно! Ах, если бы они не узнали всей правды о своих родственных отношениях, то как бы уже могли быть счастливы! Но, ничего, она предложит ему уехать туда, где их никто не будет знать, а потому и не станет обвинять в грехе, который они все равно постоянно совершают в мыслях. Надо немедленно ехать к нему, немедленно поговорить с ним!

А Фернандо, который уже фактически порвал с Тересой и теперь снова жил один, почти не удивился, увидев на пороге своей комнаты Алехандру. Все вновь было чудесно — они, держась за руки, признавались друг другу в любви, и вдруг, Алехандра, замолчав на полуслове, стала терять сознание, и упала в его объятия. Перепуганный Фернандо, поднял ее на руки, вынес на улицу, и, остановив такси, помчался в клинику своего дяди.

К тому времени, когда они приехали, Алехандра уже очнулась и смогла подняться в кабинет Себастьяна самостоятельно. Пока у нее брали анализы, а Фернандо взволнованно прохаживался в коридоре, между Мартином и Себастьяном состоялся серьезный разговор.

— Я не думаю, что эти анализы дадут какие-нибудь неожиданные результаты, — сказал Мартин, не пытаясь скрыть своей озабоченности. — Все и так совершенно ясно. У бедной девочки совершенно разрушена левая почка, да и правой угрожает та же участь.

— Да, ты прав, — мрачно кивнул Себастьян, — как же я этого сразу не понял? Но теперь надо срочно спасать уцелевшую почку…

— А ты помнишь о том, что в подобных случаях смертность доходит до девяноста процентов? Кроме того, если наша попытка не увенчается успехом, придется делать пересадку, а это еще одна сложнейшая операция. Девочка может этого просто не выдержать. Я не хочу казаться пессимистом, но…

В этот момент в кабинет ворвался взволнованный Фернандо, который подслушивал под дверью.

— Боже мой, — закричал он, обращаясь к обоим врачам одновременно, — да что же вы такое говорите? Неужели это правда, и Алехандра может умереть?

— Оставь нас, пожалуйста, одних, Фернандо, — мягко попросил его Себастьян. — Мы еще не закончили свой разговор. Да, Алехандра серьезно больна, но это еще не повод впадать в отчаяние. Наоборот, ты должен держаться так, чтобы она чувствовала себя как можно лучше, зная, что ты ее любишь и не сможешь жить без нее.

— Да, Господи, дядя, да я…

— Все, все, спустись пока вниз и подожди нас у машины. Мы вместе отвезем Алехандру домой, так что постарайся не путать ее своим мрачным видом. Кроме того, нам с тобой предстоит обо всем рассказать ее отцу.

Однако когда они втроем — Себастьян, Алехандра и Фернандо — подъехали к дому Эстевеса и позвонили в дверь, испуганная Бенита, сказала, что сенатор вернулся домой всего полчаса назад "с таким лицом, что с кладбища и то веселее возвращаются", и потребовал, чтобы его не беспокоили.

— А что случилось, Бенита? — тут же спросила Алехандра.

— Не знаю, сеньорита, но сенатор в таком состоянии, что, я думаю, его лучше не тревожить.

— Ну хорошо, — сказал Себастьян, — тогда мы с Фернандо заедем в другой раз. Прощайся с Алехандрой, племянник, а я подожду тебя в машине.

— Мы должны сказать твоему отцу всю правду, — вполголоса проговорил Фернандо, когда они остались в холле одни, — пусть знает, что мы брат и сестра и не препятствует нашим встречам.

— Что ты, Фернандо, — вздохнула девушка, — это будет для него такой трагедией… Я люблю его, и он навсегда останется для меня самым родным человеком.

Фернандо вздохнул и, поцеловав ее в щеку, удалился.

Алехандра немедленно поднялась к отцу и постучала в дверь его кабинета. Когда он открыл, она чуть не охнула — Эстевес казался постаревшим, как минимум, лет на десять.

— Что с тобой папочка? Почему ты заперся в своем кабинете и почему у тебя такой мрачный вид? Да улыбнитесь же своей дочери, сенатор!

Эстевес вымученно улыбнулся и обнял Алехандру.

— Боже милосердный, — таким страдальческим голосом произнес он, что у нее дрогнуло сердце, — после того, как ты дал познать мне столько унижения, измен и горя, ты, все же, оставил мне самое дорогое — мою любимую девочку. Если и она отвернется от меня, то я просто умру!

— Ну что ты, папа, — кусая губы, чтобы не расплакаться, и обнимая отца обеими руками, произнесла Алехандра, — как тебе такое и в голову могло прийти? Вы даже не представляете, как я вас люблю, сенатор Эстевес.

— А я — тебя, сокровище мое, — растроганно произнес Эстевес, — однако не называй меня больше сенатором, сегодня я сложил с себя депутатские обязанности.

— Почему? — изумилась Алехандра, вскидывая голову и глядя на него.