Так держать, Дживс!

– Нет, сэр! – Как раз в эту минуту Дживс вкатил в гостиную столик с завтраком. – Сожалею, но я должен решительно устраниться от этих забот. – Дживс говорил почтительно, но твердо. – У меня слишком мало опыта – вернее, нет никакого опыта в уходе за детьми.

– Самое время начать его приобретать, – настаивал я.

– Нет, сэр. Мне очень жаль, но я не могу взять на себя эти обязанности.

– Тогда останься ты, Фредди!

– Я не останусь.

– Но ты обязан. Вспомни, старина, мы друзья уже столько лет. Твоя матушка любит меня.

– Она тебя не любит.

– Ну хорошо, пусть не любит, но мы вместе учились в школе, ты еще задолжал мне десять фунтов.

– Ну ладно, ладно, – смирившись, сказал он.

– К тому же, старина, я ведь для тебя старался.

Он посмотрел на меня как-то странно и задышал тяжело и прерывисто.

– Я готов вытерпеть многое, Берти, – сказал он, – но не жди от меня благодарности – этого не будет!

Оглядываясь назад, я отдаю себе отчет, что от гибели меня спасла гениальная идея – скупить содержимое близлежащей кондитерской. Бесперебойно поставляя сладости нашему юному подопечному, мы довольно сносно просуществовали до конца того рокового дня. В восемь он заснул прямо в кресле, и, расстегнув все видимые пуговицы, а где не было пуговиц, применяя грубую силу, если что-то не поддавалось, мы уложили милое чадо в постель.

Фредди стоял посередине комнаты и смотрел на горку одежды на полу. На лбу у него пролегли две страдальческие морщины. Я догадывался, о чем он думает. Раздеть ребенка – дело нехитрое, это, так сказать, вопрос мускульных усилий, но как его потом одеть, вот в чем вопрос. Я поворошил горку носком ботинка. Вот что-то длинное полотняное, но что? И какая-то розовая фланелевая штуковина загадочного предназначения. Пренеприятная история.

Однако утром я вспомнил, что через коттедж от нас поселилась семья с детишками, и, сходив туда еще до завтрака, позаимствовал у них няню. Нет, право же, женщины – это чудо! Буквально за восемь минут няня приладила все разрозненные части одежды в нужные места, и наш герой превратился просто в картинку, хоть веди на детский прием в саду Бэкингемского дворца. Я осыпал ее щедротами, и няня пообещала заглядывать к нам по утрам и вечерам. За завтрак я сел, можно сказать, в прекрасном расположении духа. Наконец-то нам, хоть несколько криво, но улыбнулась удача.

– Вообще-то, – сказал я, – ребенок приносит в дом тепло и уют. Ты не согласен?

В эту минуту Пузатик опрокинул чашку молока прямо на брюки Фредди, и когда Фредди вернулся к столу переодевшись, утвердительно ответить на мой вопрос он был уже не состоянии.

Вскоре после завтрака Дживс спросил, не уделю ли я ему несколько минут, – он хочет кое-что сообщить мне.

Бурные события последних дней так все запутали, что я уже не очень ясно помнил, зачем я привез Фредди в Марвис-Бей, однако мне еще не окончательно отшибло память. Хочу сказать, что я несколько разочаровался в Дживсе. План, если вы помните, был такой: морской воздух и простая еда, так сказать, освежают его умственные способности, и он придумывает, как помирить Фредди с его невестой Элизабет. Но что же получилось? Дживс отменно ел и спал, однако не сделал и малого шажка в направлении к счастливой развязке. Шаг сделал я, причем без всякой посторонней помощи, и хотя, должен сказать, ничего хорошего из моего одинокого шага не вышло, факт остается фактом: это я проявил сметливость и находчивость.

Так что, когда Дживс ко мне пожаловал, я встретил его высокомерно. Прохладно, я бы сказал. С ледком.

– Слушаю вас, Дживс, – ответил я. – Вы хотели поговорить со мной?

– Да, сэр.

– Валяйте, Дживс.

– Благодарю вас, сэр. Я хотел сказать, что вчера вечером я посетил местный кинотеатр.

Я вздернул брови. Он меня просто изумил. В доме бог весть что творится, молодой хозяин, можно сказать, доведен до отчаяния, а он не только шляется по кино, но и считает уместным сообщать мне о своем праздном времяпрепровождении!

– Надеюсь, вы получили удовольствие, – сказал я достаточно ядовито.

– Да, сэр, спасибо. Показывали суперфильм в семи частях о бурной жизни нью-йоркского высшего света. С Бертой Блевитч, Орландо Мерфи и Беби Бобби в главных ролях. Очень интересный фильм, сэр.

– Рад слышать, – сказал я. – Ну а если сегодняшнее утро вы проведете на пляже, копаясь в песочке, с лопаткой и ведерком в руках, вы тоже придете доложить мне об этом? У меня ведь нет никаких забот, и ваш рассказ послужит мне приятным развлечением.

Иронически сказал. С сарказмом. Даже горько, если разобраться.

– Фильм называется «Крошечные ручки». Родители малыша – его играет Беби Бобби, – как это ни печально, разошлись.

– Ай-яй-яй! – сказал я.

– Но в глубине души они все еще любят друг друга.

– Неужели? Отрадно слышать.

– Однако так все и продолжалось, сэр, пока однажды…

– Дживс, – сказал я, испепеляя его взглядом, – что за чушь вы городите? В доме черт знает что творится, этот жуткий ребенок буквально сидит у меня на голове, и вы полагаете, что я способен слушать…

– Прошу меня извинить, сэр, но я бы и не упомянул об этом фильме, если бы он не натолкнул меня на одну мысль…

– Мысль?