И вдруг начала смеяться. Я никогда не слышал, чтобы какая-нибудь девушка так смеялась. Она привалилась к столбику веранды и хохотала во все горло. А Фредди, этот чемпион по идиотизму, так и стоял молча.
Рассказ мой был закончен, и я потихонечку, бочком, стал продвигаться к крыльцу. Я сказал все, что должен был сказать, и, как мне представлялось, на этом месте в моей роли стояла ремарка: «Незаметно уходит». На Фредди я окончательно махнул рукой. Произнеси он хоть слово, и все было бы в порядке. Но он безмолвствовал.
Я отошел довольно далеко от нашего коттеджа, когда встретил Дживса, возвращавшегося с прогулки.
– Все кончено, Дживс, – сказал я. – Ставим точку. Старина Фредди оказался форменным ослом, он все погубил. Спектакль провалился.
– Не может быть, сэр! Но что случилось?
Я рассказал ему.
– Он провалил свою роль, – заключил я. – Ему представлялась редкая возможность высказаться, но он не воспользовался ею. Он молчал как рыба. Он… О Боже! Смотрите!
Мы с Дживсом шли обратно, в поле нашего зрения уже появился коттедж. Шестеро ребятишек, няня, двое зевак, еще одна нянька и продавец из кондитерской стояли перед нашей верандой. Они не сводили с нее глаз. По улице поспешали еще пятеро ребятишек, собака, трое мужчин и мальчик – очевидно, чтобы присоединиться к зрителям. А на веранде, словно одни в пустыне Сахаре, слились в объятиях Фредди и его Элизабет.
– Боже праведный! – воскликнул я.
– Похоже, все завершилось наилучшим образом, сэр, – сказал Дживс.
– Кажется, вы правы, – согласился я. – Миляга Фредди явно не справился с текстом, однако успех полный.
– Истинная правда, сэр, – сказал Дживс.
Дживс и незваный гость
Перевод. И. Шевченко
Наверняка утверждать не стану, но, по-моему, это Шекспир, а может, еще кто-то из таких же умников сказал: не успеешь почувствовать, что у тебя все в ажуре, глядь – а судьба уж крадется к тебе сзади с обрезком свинцовой трубы. Это я к тому, что он прав на все сто. Взять хоть историю с леди Малверн и ее сыном Уилмотом. Ну и попал же я тогда в переделку – хуже некуда. И ведь только-только успел подумать, до чего же славно живется на свете, как эта парочка свалилась мне на голову.
Упомянутая история началась в Нью-Йорке – я все еще торчал в Америке, – в ту пору, когда этот город бывает особенно хорош. Утро стояло великолепное, я вылез из-под холодного душа и чувствовал себя превосходно. Особенно же наслаждался вот чем: вчера мне удалось взять верх, да что там – одержать сокрушительную победу – над Дживсом. Видите ли, все шло к тому, что еще чуть-чуть – и я превращусь в жалкого раба. Этот человек все-таки ужасно меня подавляет. Ладно уж, пусть по его милости мне пришлось отказаться от одного из моих костюмов – в костюмах он знает толк, так что на него тут можно положиться.
Но он запретил мне надевать ботинки с парусиновым верхом, которые я люблю, как родных братьев, и я чуть было не взбунтовался. Когда же наконец дело дошло до шляпы и Дживс попробовал раздавить меня, точно червя, во мне взыграла кровь Вустеров, и я недвусмысленно дал ему понять, кто есть кто.
Это долгая история, у меня сейчас нет времени ее пересказывать, но соль в том, что он хотел, чтобы я, по примеру президента Кулиджа, напялил шляпу, которую мы между собой прозвали «диво Белого дома». А мне страшно нравилась «особая Бродвейская», которой отдавала предпочтение молодежь моего круга; кончилось тем, что после душераздирающей сцены я купил себе «особую Бродвейскую». Вот такой был расклад в то незабываемое утро, и я чувствовал себя отважным и независимым.
Итак, растираясь в ванной грубым махровым полотенцем, я негромко напевал какую-то песню и гадал, что меня ждет на завтрак, как вдруг в дверь тихонько постучали. Я умолк и приоткрыл дверь.
– Что там за бортом? – спросил я.
– К вам пожаловала леди Малверн, сэр.
– Кто-кто?
– Леди Малверн, сэр. Она ожидает вас в гостиной, сэр.
– Дживс, дружище, опомнитесь, – строго проговорил я, терпеть не могу, когда со мной шутят шутки до завтрака. – Вы же отлично знаете, что в гостиной никто меня не ожидает. Мыслимое ли дело, ведь едва-едва пробило десять!
– Как мне стало известно, ее сиятельство прибыла океанским пароходом сегодня рано поутру.
Это звучало уже более правдоподобно. Мне вспомнилось, что год назад я и сам прибыл в Америку отвратительно рано, около шести, и что меня высадили на чужой берег в начале восьмого.
– Дживс, кто такая леди Малверн, черт побери?
– Ее сиятельство не изволила мне этого сообщить, сэр.
– Она одна?
– Ее сиятельство сопровождает лорд Першор, сэр. Полагаю, его сиятельство сын ее сиятельства.
– О, тогда подайте мне пышные одеяния, и я быстренько в них облачусь.
– Наш пиджачный костюм из твида сиреневого оттенка в готовности, сэр.
– В таком случае ведите меня к нему.
Одеваясь, я старался понять, кто такая эта чертова леди Малверн. И только когда просунул голову в ворот рубашки и взял в руки запонки, я ее вспомнил.
– Дживс, я ее вспомнил. Это приятельница тети Агаты.
– Вот как, сэр?