Такой я видел Японию

Поскольку за столом сидели две наши переводчицы — Мидори и Седа, разговор коснулся и женщин — научных сотрудников и их прав в Японии и в Советском Союзе. Наши друзья знают о равных правах мужчин и женщин, установленных после революции у нас. Совсем другое дело в Японии. Правда, говорят они, не может быть и сравнения между поистине ужасным положением женщин в Японии до второй мировой войны и теперь. Женщина в Японии, особенно во времена феодалов, скорее была просто существом, а не человеком. В семье она должна была только угождать мужу, ни о каких морально-этических и тем более юридических правах не могло быть и речи. В начале нашего столетия влияние прогрессивных идей, приходящих из европейских стран, постепенно создавало «вольнодумствующих» женщин-японок, которые в аристократических кругах объединялись в общества, требующие равных прав с мужчинами. Борьба эта была упорной и длительной, и официальное японское законодательство юридически полностью уравняло права женщин и мужчин. Однако разрыв между юридическим и фактическим положением женщин в Японии все еще очень велик. Так, в семье они не имеют еще таких прав, какие есть у европейских женщин, еще сильны прошлые домостроевские вековые традиции, и муж, как правило, идет впереди жены, которая к тому же бывает нагружена тяжелыми вещами или сама несет ребенка. Но времена меняются, и надо верить, что вскоре японская женщина займет свое место в общественной и политической жизни страны. В научных учреждениях редко можно видеть японку, пока в этой области доминируют мужчины.

— Но это до поры до времени, — угрожающе вставляет Мидори под общее одобрение присутствующих.

Конечно, в обычной японской семье нет прислуги и мать вынуждена после появления второго ребенка уйти с работы и воспитывать детей, но с развитием детских садов и яслей эта проблема будет решена.

Итиро-сан, внимательно выслушав весь разговор, придал лицу скорбное выражение и посетовал о печальных перспективах семьи научного сотрудника, у которого жена будет писать научные трактаты, а муж подавать ей свежее кимоно и чашку зеленого чая.

Нужно сказать, что японцы очень остроумны. Они не имеют своих анекдотов, но всегда с удовольствием их слушают и, легко воспринимая все шуточное, заразительно смеются.

Спускаемся с крыши и, прощаясь, жмем руку веселому, умному директору Итиро-сан. Возвращаемся на государственную станцию, где предстоит беседа с научными сотрудниками. Они собрались в просторном зале, в основном это молодые люди. Просят нас поделиться своими впечатлениями о работе станции и ответить на ряд вопросов. Мы отметили актуальность решаемых задач и хорошее впечатление, которое осталось от культуры полей и высокой квалификации сотрудников; рассказываем о генетической и селекционной работе, проводимой в Советском Союзе, о значении короткостебельных пшениц при механизации, об истории выведения известного сорта пшеницы безостая, о методах выращивания гречихи и о многом другом. Затем выступает Итиро-сан. Он благодарит за семена, которые мы передали ему.

— Раньше в Японии, — говорит директор, — основное внимание ученых было направлено на селекцию риса, а суходольным культурам не придавалось никакого значения. Сейчас положение изменилось. Нужен не только рис, но и другие зерновые культуры, а также сахарная свекла. В перспективе намечаются большие изменения в сельскохозяйственном производстве, и к этому наши ученые должны быть готовы. Для этого мы должны не только сами работать, но и перенимать опыт Зарубежных ученых. Были бы весьма полезны поездки наших ученых в СССР и США.

Он благодарит за интересные сообщения об опыте выращивания культур в СССР и за наши пожелания и замечания по работе японских коллег. Тепло прощаемся и направляемся в гостиницу.

Отсюда в 7 часов 30 минут вечера уезжаем в Токио, чтобы оттуда отправиться на остров Кюсю. Приезжаем на вокзал за полчаса до отъезда. Сегодня, как нам сказали, День поминовения усопших у буддистов, 88 и потому на вокзале очень много пассажиров, едущих из города в деревни. Едем в вагоне первого класса. Здесь спальные места широкие, с мягкими бортами и лесенкой, по которой можно подняться на верхние места. У ног широкая полочка, на которую можно ставить ручной багаж. Каждое купе отгораживается занавеской. Места расположены по обеим сторонам вагона, а посередине широкий проход. Когда гасят свет, снизу дорожка подсвечивается, так что проходящий видит дорожку и место, куда ставят ручной багаж. Каждое место снабжено чистым, выглаженным кимоно и тапочками. Воздух кондиционированный, здесь даже прохладно.