Талисман

Халуаст набросился на синего человека. Ухуб отмахивался от брошенных в него заклятий, как от надоедливых мух. Он пока предпочитал защищаться, не нападая сам. Похоже, ему было интересно, на что способен огненный демон.

— Слухи о силе порождений Мрака явно преувеличены! — воскликнул он.

— Ты еще не видел всего!

Пока они бились, уродуя изящный, утонченный мирок чуждым здесь насилием, Грен сражался за собственное тело. Он сопротивлялся и постепенно возвращал себе власть над собой.

— Страшись моего гнева! — закричал огненный демон, раздуваясь, становясь огромным. Он все рос и рос, пожирая окружающее. Озеро, что располагалось неподалеку, и то не стало для него серьезным препятствием. Он с легкостью заставил воды вскипеть, и на поверхность всплыли тела тысяч мертвых существ: разноцветных причудливых рыб, красавиц русалок и даже гигантского отвратительного кракена…

— Неплохо, — признал Ухуб, взмахом руки он заставил Халуаста уменьшиться до первоначальных размеров. — Теперь моя очередь показывать свое колдовское искусство!

— Еще нет!

Из пасти Халуаста полилась лава. Поток за считанные секунды заполнил едва ли не все сущее, он был много ужаснее, чем разросшийся совсем недавно до фантастических размеров демон. Если от последнего можно было спастись, то от его порождения — нет. Звери и рыбы умерли практически мгновенно. Птицы и те не успели скрыться; жар и клубы удушающего дыма, идущие от поверхности некогда благодатной земли, сбивали их с толку, путали, заставляли падать и погибать. Лишь старик, успевший сотворить защитное заклятие, ничего не почувствовал, кроме, возможно, горечи.

— Нет!!! — взревел синий человек. Он зашатался, оружие выпало из его рук. — Не надо!

11. Умирающая земля

Эльбер постарался на славу. В представших перед Таймацу двух бродягах-прокаженных нельзя было узнать прежнюю богатую супружескую чету. Осенняя Луна, сам большой мастер по части изменения внешности, остался удовлетворен результатами.

Ника, взглянув на себя в зеркало и печально вздохнув, поинтересовалась:

— А ты, случаем, не переусердствовал? От моего вида собаки будут шарахаться.

— Конечно, я понимаю, — хохотнул англичанин, — любой женщине хочется выглядеть красивой, но ничего не поделаешь, безопасность важнее. И если это тебя хоть отчасти утешит — посмотри на меня, зрелище не менее убийственное.

Это было очевидно. В том, что их будут обходить стороной, сомневаться не приходилось, а под основательно потертыми серыми дорожными плащами, капюшоны которых прикрывали лица, легко можно было скрыть оружие.

Подготовившись таким образом, Ника и Эльбер, простившись с Таймацу, отправились в путь, который при самом удачном раскладе должен был продлиться не менее двух-трех седмиц, учитывая, что передвигаться придется пешком. Нанимать карету, устраиваться на судно или покупать лошадей для двух голодранцев, роли которых им предстояло исполнить, нереально. А в иных обличьях путешествие становилось чересчур опасным — слишком много у них недругов…

— Твоя непобедимая страсть к лицедейству ненормальна, — поначалу ворчала девушка. — Почему бы не поступить как-то иначе?

— Это — наилучший способ выжить, — убеждал ее Белый Воин.

Крупные селения спутники старались миновать, заходя туда только для того, чтобы пополнить запасы провизии.

Италия оставалась едва ли не единственным островом среди охватившего большую часть Европы пожара бесконечной войны. Но для того, чтобы ситуация не изменилась, власти тратили баснословные суммы на содержание огромной армии. И если в Риме нищета все же не так бросалась в глаза, то за пределами столицы она была поистине ужасающей; население отдавало в казну непомерную дань отнюдь не по своей воле. При таких обстоятельствах не составляло особого труда слиться с толпой бродяг, промышлявших грабежами на дорогах, либо живущих скудным подаянием, но большинство из них все же сильно рисковали. Их могли убить без суда при малейшем подозрении на кражу или насильно отправить на приграничные кордоны, подставив под вражеские стрелы. Но, разумеется, прокаженных это не касалось, тем более что Эльбер, стремясь усилить впечатление от их никчемности, чаще всего изображал слепого, при необходимости закатывая глаза и выворачивая веки так, что никому бы и в голову не пришло усомниться в истинности его незавидного положения. Даже Ника, однажды на рассвете увидев лицо англичанина, обезображенное мнимой слепотой, невольно вскрикнула, что доставило ее другу немалое удовольствие.

Порой он шел, держась за плечо спутницы и помогая себе отыскивать дорогу посохом. Посох был хитроумным устройством — он мгновенно превращался в копье, будучи заострен.

Обычные дорожные кордоны пропускали их беспрепятственно, и в итоге странники достигли пограничного форта, носившего название Малиарак.

Здесь их остановили трое вооруженных всадников, сомневавшихся, как поступить: любой случайно появившийся в этих краях человек мог быть вражеским лазутчиком, соглядатаем. И двое прокаженных не исключение…

— Кто вы такие и что вам нужно? — выкрикнул, наконец, один из всадников.