Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

– Два и два^[50]. Да, ты прав, я тоже иногда задаю себе этот вопрос.

– Честно говоря, она не сильно больше цыпленка.

Шанталь рассмеялась и ответила в тон:

– С перьями или без?

Я покосился на нее с наигранным возмущением:

– По крайней мере благодаря нам она потеряла не так много перышек!

– А какого размера у этого цыпленка сердце?

– Честно говоря, не знаю. Я видел его через очки, вчера вечером взял самые сильные, с пятикратным увеличением. Обычно считается, что здоровый желудочек имеет размер кулака его обладателя. В очках я сравнил бы его с мандарином. Без очков – ну, со сливу будет?

– То она цыпленок, а теперь фруктовый салат.

Она заразительно расхохоталась.

– Вот что всегда меня удивляло в этой микроскопической хирургии – главным ограничением становится зрение, а не руки или пальцы, а ведь именно они должны безошибочно выполнять такие искусные и точные движения. К счастью, глазам можно помочь, а вот рукам…

– Руки дрожать не должны, ведь так?

– Нет, не должны. Малейший тремор усиливается на другом конце инструмента, и через сильные очки можешь себе представить, какая будет качка. Нет, руки должны быть уверенными и твердыми.

Из-за своей сложности наши «северные склоны» представляют собой повышенный риск и увеличивают ответственность, лежащую на плечах хирурга. Но они также дарят большие преимущества по сравнению с другими, менее сложными операциями. Так, у Лары стратегически важный клапан – тот, который был перемещен и работает под высоким давлением, – будет расти вместе с ней. Другой – животный клапан – нужно будет заменить по мере роста, но это можно сделать катетером, а не только хирургическим путем. Ни один клапан не потребует длительного лечения, вроде курса антикоагулянтов. Лара будет жить без всяких ограничений и позже сможет иметь детей, принимая во внимание отсутствие медикаментов, потенциально токсичных для беременности. Эта операция восстанавливает анатомию и физиологию, максимально приближенную к норме.

Два дня спустя.

– Я нахожу нашу кроху немного бледненькой. Она не слишком анемична?

– Да нет, пока нормально. Уровень гемоглобина понижен, но в пределах допустимого.

На каждый килограмм веса тела в организме циркулирует примерно восемьдесят миллилитров крови. У Лары это количество составляет около ста восьмидесяти миллилитров. Неполный стакан. Наш самый миниатюрный аппарат искусственного кровообращения требует подобного объема, только чтобы начать работать. Поэтому нам пришлось наполнить его кровью, а не физиологическим раствором, чтобы поддержать достаточную концентрацию гемоглобина – главного переносчика кислорода.

Для меня всегда оставалось загадкой, что можно использовать для наполнения кровь взрослого и что кровяным тельцам удается циркулировать в сети капилляров такого крохотного новорожденного. Коллеги-гематологи постоянно убеждали меня, что наши красные кровяные тельца имеют у всех одинаковый размер, вне зависимости от возраста, а я смотрел с сомнением. Тем не менее они, должно быть, правы. Во всяком случае, наш опыт давно доказал и подтвердил, что подобная замена оправдывает себя, не вызывая закупорки кровотока на капиллярном уровне.

– Продолжай следить за уровнем гемоглобина, чтобы он больше не падал.

– Конечно.

Больше всего на плечи хирурга давит сложность технического исполнения. Это давление может меняться в зависимости от субъективных составляющих, таких как вера в собственные силы, а иногда и переживания. И, когда они направлены в противоположные стороны, эти силы поднимают вверх трос, по которому медленно двигается хирург, и раскачивают его. И если он вдруг посмотрит вниз на землю, ставшую такой далекой, его движение может стать неверным и ловкость пропадет.

Что касается меня, я по-прежнему поддаюсь переживаниям за пациента, когда они достигают уровня привязанности. Я это понял, когда оперировал мать одного из моих лучших друзей. Это была очень изящная женщина, и телом и духом, и я очень ценил ее. Задолго до срока я без колебаний, немного хвастливо, согласился сделать ей операцию. Она была сложной, миокард много перенес в силу пожилого возраста, и операцию нужно было провести в сжатые сроки. По мере приближения дня операции меня стали жестоко преследовать подспудные сомнения – страх неудачи. Эта тревога мешала мне заснуть в ночь перед операцией, и все метания, которые обычно исчезали, как только я брал в руки скальпель, а мир сужался до знакомого круга света от лампы, на этот раз не покинули меня, заставив остановиться. В полном молчании я боролся с собой, вспоминая, сколько раз я спокойно преодолевал подобные ситуации. И только полностью сосредоточившись на каждом движении, мне удалось опустить канат ближе к земле и ослабить его колебания.

Победив этот страх, я поклялся больше не испытывать судьбу, когда в работе присутствует слишком сильная эмоциональная составляющая.

День пятый.

Мама держала Лару на руках, прижав к себе. Снова. Только личико малышки выглядывало из-под вороха пеленок. Женщина по-прежнему походила на Джельсомину, но теперь она улыбалась открыто, глазами и всем лицом.