Там, на той стороне

— Я то? Сначала, плюну ему в рожу, двину раз другой, а уж потом стану вопросы задавать.

— Почему вы так уверены, что он виноват в смерти вашего брата, если не видели убийцу? Я не защищаю его, он засранец редкостный, но, чтобы кого-то убить… мне кажется Купер на такое не способен, кишка тонка.

Ник покашлял, видимо свежий холодный воздух, к которому он не привык, саднил легкие. Он вытер рот платком, сделал глоток из фляги и только потом ответил:

— От Купера остался только его внешний вид, остальное это уже наполненная червями, прогнившая кукла, которую дергают за ниточки. Не зря он мне с самого начала не понравился, вечно озирается, чего-то боится. Этот страх и довел его.

— Если и так, что мы ему предъявим? У нас нет ни единого доказательства.

— У меня найдется, одно. Надгробие моего брата. Послушай, сынок, сними ты уже свои розовые очки и посмотри вокруг на людей. Одни сходят с ума, другие спиваются, еще кто-то умирает. Вот, во что превратился некогда славный и дружный Уэллстон. А что ты скажешь родителям Сэнди Колман? Хотя скорее и их уж нет в живых. Или решишь, что и это все выдумки? Тело ее так и не нашли. Если тебе интересно, загляни в участок, в комнату с уликами. Там есть полка с нераскрытыми делами. Ты не знал, что такая существует? Скажи спасибо Куперу. Не думаю, что там могло что-то прибавиться, но одно дело все же есть. По правде, наш папаша тоже понимал, что в исчезновении Сэнди, что-то нечисто, но это были всего лишь догадки.

— А зачем вы пошли в лечебницу?

— Думал, тебе об этом расскажет Купер, да только вот нам пилить еще порядком, так что придется мне.

Ник вздохнул.

— Я бы не отказался сейчас, от пива.

— Мой отец пьет его литрами, не видит и дня без банки холодненького, можем заглянуть как-нибудь, — предложил Джонни.

Он представил его сейчас спящим на диване, сам-то он ни за что не поднимется наверх. Рядом валяются пустые банки, а по телевизору очередная мисс «Хочу много денег, но не знаю ни одной мелодии

», пытается стать популярной в своем родном Миннеаполисе.

— Фрэнни перестал дружить с Робертом Купером, как и твой отец, — начал Николас Эйверитт. После того случая, они старались его всячески избегать, но его не переставали мучить кошмары. Он подрывался среди ночи и орал как полоумный. Глаза ни хрена не видят, слезы ручьем. Родителей вызвали в школу, по поводу его успеваемости… словом, все пошло через одно место. А он ничего с этим поделать не мог. Ему постелили в моей комнате и теперь уже я не спал до утра. Слушал его завывания. Та неделя тянулась для меня словно я провел ее, сидя голой задницей на раскаленной плите.

— Ник, — позвал меня Фрэнни, когда я сидел на крыльце дома и курил после рабочего дня. С ним стоял Джонни, твой отец, но не рядом, а словно прятался за него. Я подвинулся и пригласил их присесть. И вот, передо мной сидят двое мальчишек, по-другому их не назовешь, глаза, опухшие от слез, под ними темные круги, оба воняют детским потом, а волосы, словно их намазали жиром и торчат во все стороны.

— Ты давно был в душе? — спрашиваю я Фрэнни.

Мальчик задумался. — Последний раз… как пропала Сэнди, — ответил он. А прошло почти… дай вспомнить… около десяти дней точно.

— Так не годится, — говорю я. Сходи хорошенько помойся, а потом поговорим.

— Я не могу… Ник, и как заревет, а Джонни вместе с ним. Сидят, голосят во все горло, хорошо дома никого не было.

— Ну все, будет вам, — я похлопал по плечу Фрэнни и попытался все уладить. Пол часа их успокаивал! Никакие уговоры не помогали. И тогда я говорю им.

— Не хотите пива?

Ребята притихли, смотрят друг на друга, но не отвечают. Я молча принес пару банок. — Пшик! Вскрыл одну и сделал глоток. Сидят, слюной давятся, но молчат.

— Держи, — протянул я брату. Он глотнул, поморщился, отрыгнул и засмеялся. А Джонни и уговаривать не пришлось, следом за Фрэнни присосался к банке, что мне пришлось у него ее отрывать.

— Только родителям ни слова, поняли? — Они охотно закивали.

— Так вот, кого я должен благодарить за счастливое детство, — проговорил Джонни Рассел младший.

— Даже с одной дозы не стать наркоманом, — возразил старик. — Короче, это неплохо развязало им язык.

— Роб хвастался, он и сейчас так делает, только я его не слушаю, что теперь может все что угодно, — сказал Джонни Рассел старший. — Он говорит ужасные вещи, про Сэнди и смеется. Говорит, что видел, как она умирала, а ему понравилось. А еще… он ходит в тот дом на холме.

— Зачем? — спросил я.

— Он говорит, что теперь все его друзья там, а мы мелкие и трусливые щенки, — добавил Фрэнни.

— А может нам навестить вашего старого друга? — предложил я.

— Н-е-е-е-т! — сказали они как в один голос. — Тебе никто не поверит, потому что когда кто-то из взрослых смотрит на его, то Роб становится сразу таким паинькой, сидит ручки сложил, ну прямо мальчик-ангелочек, даже миссис Паттерсон говорит, брать с него пример. А когда никто не видит, то корчит нам рожицы и показывает всякие плохие вещи.

И в тот день у меня созрел план, прогуляться до холма, — произнес Николас Эйверитт и умолк.