Там, за чертой блокады

За чаем Галина Андреевна рассказала, что Томский обком партии и облисполком просили дать фамилии лучших директоров, учителей и воспитательниц учреждений Наркомпроса[28] для награждения и премирования.

– Я говорила о Лялиной еще год назад. Какая это будет награда – орден, медаль или ценный подарок – я не знаю. Вашего директора просили выступить в Томске перед делегатами областного актива с докладом о воспитании дошкольников. Виктор, это очень важное мероприятие, поэтому, если ты не против, мы найдем тебе коня съездить на день-два в Ягодное. Со школой я договорюсь.

Галина Андреевна сдвинула посуду и на листе что-то написала.

– Вот, передашь своему директору!

От Овчинниковых Виктор ушел поздно, в темноте с трудом отыскивая тропинку до дома. Всю дорогу он думал о странности Нининого поведения. Вроде бы она все время искала повод поддеть его самолюбие, но когда он, одеваясь, оборвал пуговицу, совершенно серьезно сказала:

– Сними пальто, я сейчас быстро пришью.

В ее словах и взгляде не было и капли ехидства.

Перед самым звонком с четвертого урока математики в класс заглянул солдат и робко попросил:

– Мне бы Стогова. Я по поручению председателя райисполкома.

Весь класс, как по команде, обернулся в сторону Виктора.

– Подождите минутку, я сейчас дам домашнее задание и отпущу его, – сказала учительница.

С математической точностью после записи задания на дом прозвенел звонок. Стогов пулей вылетел из класса.

– Вот, начальник наших курсов прислал коня. А где отыскать тебя, объяснила председатель райисполкома.

Виктор с замиранием сердца смотрел на высоченного жеребца и настоящее кавалерийское седло. Но на крыльце собирались ребята, и он не мог позволить себе дать волю эмоциям. Сдерживая волнение, Стогов взял коня под уздцы.

– Далеко ехать? – спросил солдат.

– Да не очень, километров тридцать пять – сорок.

– Ого! – удивился солдат. – Ты, парень, не очень гони! Это имущество военное.

– Дядь, а шпоры дайте, – попросил Виктор, завороженно глядя на сверкающие кавалерийские принадлежности бойца.

– Да, как же, сейчас! Это личное имущество, я за него отвечаю.

– Дайте же! – вмешалась Нина. – Лошадь просила моя мама, председатель райисполкома. Она не знала, что к лошади нужны шпоры. Вам их вернут завтра же!

– Зачем тебе шпоры? Ты же в валенках.

– Я сейчас заеду на квартиру, переобуюсь.

– Ну на! В конце концов, это мои собственные.

– Витька, мама просила, чтобы директор выехала завтра же! Ты еду-то возьмешь в дорогу?

– Что я, в Ленинград еду? Обойдусь! Ладно, пока!

Он с места взял в галоп.

– Вот бандит! Запалит коня! Приедет – башку сверну! – возмутился боец.

– Не запалит. Это он для форса перед ребятами. А вообще он лошадей любит, – заступилась Нина.

.. В Ягодное Виктор приехал достаточно быстро, несмотря на то что два раза спрыгивал и бежал рядом с лошадью, чтобы согреть ноги в сапогах со шпорами, которые оказались не нужны: конь и так шел хорошо.

Появление Виктора в детдоме да еще на чужой лошади было встречено с удивлением и надеждой, что он привез сообщение о возвращении в Ленинград. Но он сразу ринулся искать Нелли Ивановну, чтобы передать записку. Мимоходом с досадой подумал, что чужую лошадь заметили, а на кавалерийское седло никто не обратил внимания. Правда, шпоры заметил Саша Балтийский и спросил: «Витька, а что за железки у тебя на каблуках? Подошвы отвалились, что ли?»

Прочитав сообщение, Нелли Ивановна спросила Виктора:

– Ты читал, что здесь написано?

– Не, я и так знаю. Она сказала, что вас хотят чем-то наградить.

– Это не главное, а вот выступление на таком совещании – это серьезно. Надо готовиться. А когда? Вот напасть! Придется ночь сидеть. Ты вот что, иди к маме, но имей в виду, выедем рано.

Утром, привязав солдатского коня к саням, они устроились в розвальнях. Нелли Ивановна продолжала готовиться, а Виктор закутался в тулуп и проспал всю дорогу.

…Пришедший в школу за лошадью солдат стал внимательно осматривать коня, но, услышав, что при возвращении Виктор даже не садился в седло, подарил ему шпоры.

Нелли Ивановна объявила, что ночевать будет у Овчинниковой, чем очень огорчила Виктора.

«Наверняка, – подумал он, – будут говорить обо мне, Эльзе, наших с ней отношениях…» Ему этого не хотелось: образ Эльзы постепенно вытеснялся образом дерзкой, умной Нины.

То, что о нем был разговор, Виктор догадался сразу, когда они встретились с Ниной в школе. Она как-то пристально и серьезно смотрела на него.

– Ты чего? В первый раз видишь?

– Таким – в первый раз.

– Каким – таким?

– Легендарным!

– Каким-каким?

– Нелли Ивановна рассказала вчера о твоих приключениях в блокадном городе. Я сама кое-что знала из твоего короткого рассказа в школе. Но вчера услышала новое: как ты с дружками ловил диверсанта-сигнальщика, как обгорел и чуть не свалился с крыши школы, сбрасывая зажигательную бомбу, как с дружком сбежал на фронт и многое другое.

– А может, она все выдумала, а вы уши развесили.

– Можешь говорить все, что угодно, но такое нельзя выдумать – это надо пережить или быть свидетелем.