Танец с клинком

– Мои старшие братья, Адольф и Арнольд, уже в Сибирске. Отец в курсе. И если ты помнишь, я официально помолвлена. Не с тобой! – глухо зарычала Алекса, видя моё непонимание. – Они разнесут здесь всё, чтобы вернуть меня домой и отдать Шереметевым!

Поперхнувшись от неожиданности, я рефлекторно поправил тугой воротник рубашки и скривился:

– Пусть только…

– Это мои родные братья, Лео! Их нельзя убивать!

Алекса развила неожиданно бурную деятельность, заметавшись по квартире и спешно облачаясь в форму. Происходящее начинало меня раздражать. И в этот момент заиграла мелодия на моём смарте.

– Лёха, мне немного некогда, – быстро сказал я, принимая вызов, – перезвоню позже!

– Боюсь, что позже актуальность моего звонка перестанет быть столь животрепещущей, друг мой, – нервно хохотнул староста. – А может, и звонить будет некому!

– Что случилось?

– У нас дуэль. Я не мог отказаться. Два на два. Через полчаса. Площадь Восстания. Жду…

Короткие гудки сброшенного вызова прервали мой так и не заданный вопрос. Алекса бросила на меня тревожный взгляд, и я ответил ей утвердительным кивком.

Она не ошиблась. Проблемы уже начались…

– Еду с тобой! – сказала Алекса тоном, не терпящим возражений. – Может, у меня получится уладить всё миром?

Примерно две сотни лет назад в Российской империи произошло одно из крупнейших народных восстаний против имперской власти и династии Рароговичей. Тысячи людей выходили на центральные площади больших и малых городов, блокируя правительственные здания, с оружием в руках, требуя перемен, ни капли не сомневаясь в собственной правоте и намереваясь идти до конца. В тот день, 14 декабря, окончательно рухнуло крепостное право, а кланы аристократии резко утратили главенствующее положение в стране. В тот день династия Рароговичей обрела полноправных граждан и хороший противовес во внутриполитических играх. В память об этом в каждом городе появилась площадь Восстания.

Монумент павшим революционерам Сибирска внушал почтение и трепет. Скульптурная группа, представлявшая собой сборище представителей всех социальных классов империи, возвышалась над немногочисленными прохожими, подавляя их габаритами и грубостью форм. Стоя у подножия памятника, я невольно ощущал себя лилипутом, вместе с тем отдавая дань уважения неизвестным мастерам, что сумели столь достоверно передать участников памятного восстания.

– Традиции империи удивляют меня всё больше. Назначать встречу перед дуэлью, да ещё в центре города… – Поделившись мыслями, я ободряюще хлопнул Соколова по плечу. – Ты не виноват. Сожалею, что дружба со мной неизбежно приносит тебе неприятности.

– Это неофициальные традиции, Лео, – отозвался рыжий, рассеянно раскручивая в руке карманные часы на длинной цепочке. – Несмотря на уложение, дозволяющее аристократам самостоятельно улаживать вопросы чести, конкретно наша дуэль относится к разряду неофициальных и запрещённых. Согласовать её условия перед зданием правительства… – Лёха замялся, не зная как объяснить очередную дворянскую блажь и в итоге брякнул как есть: – Это вопрос престижа, особенно среди молодых аристо!

Февральские ветры настойчиво пытались пролезть под одежду, выхолаживая из организма последнее тепло. Соколов оглушительно чихнул и зябко поёжился. Алекса же словно не замечала холода, привычная бледность её лица подёрнулась едва заметным налётом румянца. Девушка заметно волновалась и постоянно оглядывалась, желая увидеть братьев первой.

В том, что Алексея вызвали именно они, не оставалось никаких сомнений. Парни перехватили его сразу после деловой встречи в городской управе и довольно бесцеремонно потребовали сообщить моё местонахождение. Как оказалось, в городе они находились уже около суток и никак не могли напасть на мой след. Вот только братья Бладштайнеры допустили небольшую ошибку – упустили одну немаловажную деталь, посчитав мещанский статус моего друга достаточным поводом, чтобы взять рыжего за шкирку и хорошенько тряхнуть.

А меня он позвал, чтобы решить вопрос чести. Раз и навсегда… Иногда мне очень импонировал его подход.

– Опаздывают! – недовольно скривился Соколов, в очередной раз захлопнув крышечку часов и раскрутив цепочку. – Это возмутительно! На дворе не май месяц!

Согласно угукнув, я повернулся к скульптурной композиции спиной и привычно прогнал цикличный оборот энергии по организму. Февральская стужа как будто ослабила хватку, в кончиках замерзающих пальцев приятно закололо. Стремительно темнело. И только островки света вокруг уличных фонарей разгоняли сжимающиеся объятия подступающей ночной мглы.

Звонкий цокот каблуков заставил меня резко развернуться. Алекса первой увидела братьев, вывернувших на площадь из-за одного из зданий. Увидела и стремительно рванула к ним, желая предотвратить то, что ещё не случилось.

– Стой! Ты забыла, зачем они приехали?! – крикнул я ей вслед, бессильно сжимая кулаки.

Она как будто не слышала меня. Налетев на них с радостным визгом, она бросилась на шею сразу обоим. И я ничуть не удивился, когда увидел в руках одного из них блеснувшую в свете фонаря сталь инъектора.

– Дура…