Тарси

– Эйби, ты сможешь прийти сегодня на полуфинал? – вывел его из мрачных размышлений голос Алессандры.

– Э-э, – замялся Арагорн. Он уже начал серьезно напрягаться по поводу предстоящего вечером шоу. Что подумает Алессандра, если увидит его среди членов жюри? Рассказать ей сейчас? Нет, пока еще не время. Надо это сделать в подходящий момент.

Остается надеяться, что под прицелом ярких прожекторов и многочисленных камер взволнованная девушка не будет слишком пристально рассматривать сидящих перед сценой людей, да и строгие смокинги сделают всех членов жюри на одно лицо.

– Я не смогу, – ответил он и развёл руками, – Работа. Но я встречу тебя сразу после того, как закончится представление. С большим букетом и поздравлениями с выходом в финал. И мы будем отмечать твой успех. Если, конечно, у тебя будет время и желание.

– Ты так уверен, что я выйду в финал?

– Да, – коротко ответил Арагорн. – Так куда пойдём отмечать?

Алессандра помолчала, изучая его лицо, а потом медленно улыбнулась:

– Удиви меня.

Арагорн сдержанно кивнул, скрывая радость – похоже, её интерес к нему всё-таки не ограничивается одним лишь Гринписом.

* * *

У раненого мужчины не нашлось ни паспорта, ни вообще хоть какого-нибудь клочка бумаги, проливающего свет на его историю. Ещё удивительнее было то, что иностранец шатался по столице в таком непрезентабельном виде и не понимал ни слова по-русски – всё-таки, собираясь в другую страну, обычно хоть несколько фраз, да выучишь.Гипотез и предположений у Лекса было хоть отбавляй, а вот истина по-прежнему оставалась неизвестной."Начнем с языка", – решил для себя цыган и провел изрядную часть дня, разъезжая с раненым по знакомым лингвистам.Помощи они не оказали.Ближе к вечеру, уже от безысходности, Лекс заехал на кафедру к своему хорошему приятелю Витьку – тот прозябал младшим преподавателем на факультете иностранных языков в Пединституте. Там-то ему и повезло.

В который раз за день цыган картинками попросил своего спутника сказать что-нибудь вслух, и в тот самый момент, когда иностранец, утомлёно взглянув на Гожо, заговорил, в дверях кабинета нарисовался молоденький аспирант в пиджаке и цветном шарфе, разыскивающий какого-то профессора. Послушал незнакомца, разинул рот, а потом восторженно выпалил, обращаясь к приятелю Лекса:

– Виталий Николаевич, неужели у нас, наконец, появится нормальный преподаватель на истфаке?

– При чём тут истфак? – не понял Витёк.

– Ну как же, вы разве не знаете? Мы давно уже подавали в деканат заявление с просьбой найти нам хорошего специалиста по древним языкам. А то те, кто проводит исследование по древности, находятся в неравном положении с теми, кто выбирает себе темы начиная от средневековья и до современности. Они-то могут обращаться непосредственно к первоисточникам, а мы?

Гожо с Витьком изумлённо уставились на аспиранта. Первым пришел в себя цыган.

– И на каком же языке, по-твоему, разговаривает этот товарищ?

– На древнегреческом, – совершенно уверенно заявил студент.

– А ты… это, – начал было Гожо и замолчал. Сколько версий он уже за сегодня слышал, включая и самые фантастические, вплоть до того, что мужик был похищен инопланетянами для исследований или является представителем какой-то малочисленной редкой народности, скрывающихся от цивилизации где-нибудь в глухой тайге… – Ты сам по древнегречески понимаешь? В смысле, говорить умеешь?

– Говорить? Ну-у, – протянул аспирант, – Я так, самоучкой, да и до архаичного не добрался.

– Но что-нибудь ты его можешь спросить? – нетерпеливо спросил цыган, – Что-нибудь такое простое, чтобы смог понять ответ.

Парнишка неуверенно кивнул, а потом, запинаясь, произнес несколько слов, обращаясь к безразлично глядящему в пустоту мужчине. Тот слегка вздрогнул, перевел взгляд на аспиранта и медленно, коротко ответил. Теперь вздрогнул парнишка, а потом растерянно улыбнулся.