Тарзан. Том 7

Сейчас мы можем оставить его, с его книгами и морской болезнью, в руках судьбы, которая ведет будущего профессора к ужасным ситуациям, из которых не могут вывести ни запас знаний по геологии, ни умение плавать и играть в теннис, а только его величество случай.

Когда в Нью-Йорке два часа до полудня, в Париже остается всего час до захода солнца, поэтому получилось так, что Лайф Смит сел на корабль утром, а в тот же самый момент Леон Стабук совещался наедине со своим шефом поздним вечером.

— Вот и все,— сказал шеф.— Вы поняли?

— Полностью,— ответил Стабук.— Зверев будет отомщен, и препятствие, которое мешает осуществлению наших планов в Африке, будет устранено.

— Последнее — это самое основное,— подчеркнул шеф,— но не преуменьшайте способности вашего врага. Он может быть, как вы сказали, ничтожеством и человекообразной обезьяной, но во всяком случае именно он разбил наголову хорошо организованную экспедицию и навредил миссии, которая не удалась в Египте и Абиссинии только из-за его вмешательства.— И шеф добавил: — Я могу сказать вам, что мы планируем предпринять вторую попытку затеять мировую заварушку, но не начнем подготовку к ней до тех пор, пока не получим вашего сообщения, что препятствие устранено.

Стабук выпятил свою широкую грудь.

— Казве я подводил вас когда-нибудь? — спросил он.

Шеф поднялся и положил руку на его плечо отеческим жестом.

Той же ночью Леон Стабук покинул Париж. Он считал, что уезжает тайно и один, но судьоа ехала с ним в купе era вагона.

В то время как леди Барбара Коллинз выбросилась в парашютом над цепью -гор Гензи, Лафайет Смит вступил на борт лайнера, а Стабук стоял перед шефом, Тарзан, нахмурив брови, смотрел на чернокожего человека, распростертого у его ног.

— Встань,— сказал он: — Кто ты и почему искал меня?

— Я — Кабарига, о великий Бвана,— ответил черный.— Я вождь племени Бунгало. Я пришел к великому Бване потому, что мой народ страдает и испытывает страх. А наши соседи, которые имеют связь с племенами земель Галла, сказали мне, что ты друг тех, кто страдает от несправедливости, чинимой плохими людьми.

— А от каких несправедливостей страдает твой народ? — спросил Тарзан.— От чьих рук?

— Долгое время мы жили в мире со всеми людьми,— объяснил Кабарига.— Мы не воевали с соседями. Единственное, что мы хотим, это растить и собирать урожай в безопасности. Но однажды в нашу страну пришла банда из Абиссинии, которую выгнали из собственной страны. Бандиты напали на несколько наших деревень, украли зерно, увели наших коз, угнали людей и продали их в рабство.

Они не забирают всего подчистую, не разрушают хижин, но не уходят с наших земель. Они обосновались в деревне, которую построили в недоступных горах, и когда им нужна провизия или рабы, они снова нападают на деревни моего народа. И не дают нам возможность жить, выращивать и собирать урожай, потому что продолжают грабить нас.

— Но почему же ты пришел ко мне? — спросил Тарзан.— Я не вмешиваюсь в дела племен за пределами моей страны, если они не совершают никаких грабежей и набегов против моего народа.

-- Я пришел к тебе,—ответил черный вождь,— потому что ты белый человек, а этой бандой тоже руководит белый человек. Всем известно, что ты, великий Бвана, враг плохих белых людей.

— Ваз так, это другое дело,— сказал Тарзан.— Я пойду с тобой в твою страну.

Итак, судьба, в лице черного вождя Кабариги, повела Тарзана на север Африки. Многие из его собственного народа не знали, куда и зачем он ушел,— даже маленький Рикми, вертлявая пушистая мартышка.

 Глава 2

СТРАНА МИДИАН

Авраам, сын Авраама, стоял у подножия утеса, который был частью стены мощного кратера давно потухшего вулкана. В недрах гор, охватывающих кольцом долину, находились жилища людей, выдолбленные в мягкой вулканической породе, поднявшейся со дна кратера. Вокруг Авраама собрались небольшими группами мужчины, женщины и дети его племени.

Все они стояли, подняв лица к небу, каждое выражало свое отношение к происходящему: интерес, страх, немой вопрос. Все напряженно прислушивались, ибо из облаков, нависших низко над кратером, всего в нескольких сотнях футов над его краем, простиравшимся на пять миль, шел странный, зловещий гудящий звук, подобного которому ни один из обитателей этих мест еще не слышал.

Звук нарастал до тех пор, пока людям не показалось, что он раздается прямо над ними, наполняя небеса ужасом; затем постепенно утих, почти исчез, осталась только память о нем, и когда все подумали, что гул исчез совсем, он снова возник и загрохотал над их головами. Они стояли, охваченные ужасом или экстазом, каждый ощущал значительность этого явления.

А на противоположной стороне кратера такая же группа, охваченная таким же страхом перед непонятным явлением, собралась вокруг Илийи, сына Ноя.

В первой группе женщина повернулась к Аврааму и спросила:

— Что это, отче? Я боюсь!

— Те, кто верит в Бога,— ответил он,— не знают страха. В твоей речи звучит ересь, женщина!

Лицо спрашивающей побелело, она задрожала.

— Отче, вы знаете, я не еретичка,— запричитала она.