Тарзан. Том 7

— Старик,— заметил он после непродолжительной паузы.— Я не знал, что можно чувствовать себя так спокойно. Знаешь ли ты, что первый раз за многие годы мне не надо носить при себе копыто.

— Что? Что?

— Копыто, ствол, оружие, ну, понимаешь,— револьвер.

— Почему же ты сразу нормально не называешь? — засмеялся Смит.— Почему ты не пытаешься хотя бы время от времени говорить на настоящем английском языке?

— Для чего это нужно? — воскликнул Денни.— Что ты там плел мне, когда мы шли по той пересеченной местности? Я даже запомнил наизусть — «местность низкого рельефа на стадии зрелой диссекции». Уф! Еле выговорил. И ты заявляешь мне, чтобы я разговаривал на правильном английском языке? Ты и эти твои взбросы и откосы, твои кальдеры и сольфаторы...

— Но ты же познаешь что-то новое, Денни?

— Познаю. А ты, что, не познаешь? Каждый специалист говорит на своем языке. Какой толк для меня изучать твой? Зато каждый мужчина хочет знать, как называется револьвер, если этот мужчина соображает, что полезно для его здоровья!

— Я думаю, тебе скоро вновь понадобится оружие,— сказал Смит.

— Для чего?

— Огонно говорит, что мы вступили в страну львов. Мы, может быть, даже встретимся с ними уже сегодня. Они почти не водятся в джунглях, но мы находимся в однодневном переходе до более открытых мест.

— Вот это то, что нужно! А то — «говори на правильном английском»... Чепуха. Что это?

Рычание послышалось откуда-то из темной чащи, которая окружала лагерь. Затем раздался ужасающей силы рев. Казалось, земля содрогнулась от звука.

— Лев! — закричал один из чернокожих, и тотчас же люди принялись подбрасывать топливо в костры.

«Стрелок» Патрик вскочил на ноги и побежал в свою палатку, возвратившись через минуту с автоматом Томпсона.

— Здесь не мешало бы иметь и пулемет,— сказал он.

— Ты собираешься применить автомат? — спросил Лайф Смит, чье образование в области вооружений заметно прогрессировало за время, проведенное в обществе Денни-«Стрелка».

— Нет, до тех пор, пока зверюга сам не нападет!

И снова львиный рев нарушил тишину ночи. На этот раз он раздался так близко, что оба приятеля вздрогнули.

— Выслеживает зверя,— пояснил Смит.

— Какого зверя? — спросил «Стрелок».

— На которого хочет напасть!

— У наших черномазых ребятишек такое предчувствие, будто он охотится не только на четвероногих тварей,— сказал Денни.— Посмотри-ка на них.

Носильщики были напуганы и жались к кострам, солдаты держались за спусковые крючки ружей. «Стрелок» подошел туда, где стояли вооруженные аскари, вглядываясь в непроницаемую ночную темноту.

— Где лев? — спросил Денни у Огонно, вождя.— Ты видел его?

— Там,— сказал Огонно.— Похоже, он движется сюда, господин.

Денни нырнул в темноту ночи. Он ничего не смог разглядеть, но ему показалось, что он услышал шелест листвы по другую сторону от костров. Он присел на одно колено и прицелился в направлении звука. Появилась вспышка и послышалось «тра-та-та», когда Денни нажал на спусковой крючок автомата. Некоторое время оглушенные стрельбой люди не слышали ничего, но потом, когда слуховые нервы пришли в нормальное состояние, до ушей некоторых дошел звук ломающегося кустарника, постепенно затихающий вдалеке.

— Кажется, я попал в него,— сказал Денни Смиту, который подошел к нему.

— Ты не убил его,— сказал Смит,— а, должно быть, ранил.

— Он не ранен, господин,— заявил Огонно.

— Откуда ты знаешь? — потребовал Денни.— Отсюда ведь невозможно ничего увидеть!

— Если бы вы его ранили, он бы напал,— объяснил вождь.— Он убежал. Его напугал шум.

— Как ты думаешь, он вернется? — спросил Смит.

— Я не знаю, господин,— ответил негр.— Никто не знает, что лев захочет сделать.

— Конечно, он не вернется,— заявил Денни.— Автомат напугал его до смерти. Я пойду спать.

Нума-лев был стар и голоден. Он всегда охотился на открытой местности. Но его мускулы, хотя еще и сильные, не были уже теми, какими были в молодости. Он хотел схватить Пассо-зебру, Ваппи-антилопу, но его подвела медлительность, и добыче удалось ускользнуть. Поэтому Нума, все еще голодный, бродил по джунглям, где запах человека привлек его обоняние. Костры слепили зверя, но сильный запах говорил ему, что там, возле пламени, есть мясо и кровь, а Нума был очень голоден!

Мало-помалу голод победил его наследственное стремление избегать человека. Желание насытить пустую утробу толкало его все ближе к ненавистным огням костров. Он полз к ним почти на брюхе, продвигаясь в минуту всего на несколько дюймов. Подобравшись к тому месту, где собралось много людей, лев ощутил прилив сил, втягивая ноздрями их запах, резкий запах страха. Зверь помедлил, а в следующее мгновение приготовился к прыжку — и вдруг из темноты появилась неожиданная вспышка огня, раздался оглушительный треск орудия и свист пуль над его головой.

Поразительная внезапность, с которой была нарушена полная страха, источавшегося людскими телами, гнетущая тишина лагеря и джунглей, потрясла взвинченные нервы огромной кошки. Реакция хищника была совершенно естественной и непроизвольной. Повернув обратно по своим собственным следам, он бросился в гущу леса.