Тарзан. Том 7

Возбужденный и гордый своим открытием, Лафайет спустился вниз по упавшим камням, которые были разбросаны по дну расщелины, намереваясь исследовать ее полностью, а затем медленно идти обратно к выходу, уже не торопясь, исследуя геологические записи, которые природа оставила на стенах нерукотворного коридора. Голод, жажда, отдых — все было забыто.

Нума, однако, не был геологом. Великая расщелина не вызвала животрепещущего интереса в его широкой груди. Она не заставила его забыть обо всем и заинтриговала его в некоторой степени только потому, что человек вошел туда. Заметив безразличие человека, отсутствие у него спешки, Нума не мог приписать его исчезновение в глубине расщелины бегству, а лев был специалистом по таким вопросам. Всю жизнь живые существа убегали от него. Иногда Нуме казалось несправедливым, что всякие твари упорно старались избежать его общества, особенно те, которых он так любил. Например, Пассо-зебра и Ваппи-антилопа. Он имел слабость к их нежному и вкусному мясу, но это были самые быстроногие животные. Все было бы гораздо проще, если бы черепаха Като обладала скоростью Пассо, и наоборот.

Но в данном случае не было никаких признаков, что человек убегал от него. Может быть, это такая хитрость? Нума задумался, а мыслительный процесс для льва был весьма затруднителен. Поэтому он рассвирипел. Очень осторожно приблизился лев к трещине, где исчез враг. Нума начинал сейчас думать о Лафайете Смите как о пище, так как длительная прогулка стала пробуждать в нем слабые еще признаки аппетита. Он подошел к расщелине и заглянул в нее. Человека не было видно. Это не понравилось льву, и он выразил свое неудовольствие грозным рычанием.

В сотне ярдов в расщелине Лафайет Смит услышал рык и внезапно остановился.

— Проклятый лев,— воскликнул он.— Я совсем забыл о нем.— Только сейчас ему в голову пришла мысль о' том, что здесь может находиться логово зверя, и если он прав в своем предположении, оборот событий грозит ему непредвиденной неприятностью. Мысль о том, как выйти из затруднительного положения, наконец вытеснила геологические мечты. Но что же делать? Вдруг в нем проснулась вера в его верный пистолет тридцать второго калибра.

Но как только Смит вспомнил о габаритах хищного зверя, оружие стало казаться ему менее надежным, хотя оно еще недавно давало ему чувство уверенности, когда пальцы касались рифленой рукоятки.

И Смит решил, что было бы неразумным ретироваться. Конечно, лев, может быть, еще не прыгнул в расщелину, может быть, у него нет даже такого намерения. С другой стороны, если он спустится в расщелину, возвращение к выходу по дну будет весьма затруднительным. Возможно, если подождать какое-то время, лев сам уйдет отсюда. Но Смит отбросил эту мысль и тут же решил, что ему стоит идти дальше по расщелине. Если лев здесь, может быть, он не проникнет в самые отдаленные ее глубины. Кроме того, есть шанс, что найдется какое-нибудь убежище — в пещере на возвышении, из которого можно будет выбраться наверх. Лафайет Смит был готов ко всему и надеялся, в общем, на чудо.

Итак, он карабкался по камням, разрывая одежду и раня тело об их острые края, уходя все дальше в коридор ущелья, который казался ему бесконечным. Он часто содрогался от мысли, что вдруг перед ним окажется глухая стена. Он представлял себе такую картину: перед глазами появляется лев. Пистолет у него наготове. Но здесь Смит затруднялся мысленно завершить сцену, потому что не знал, как будет действовать лев. Может быть, увидев человека, напуганный пристальным человеческим взглядом., он убежит. А возможно, и нет. Лафайет Смит склонялся к выводу, что, скорее всего, лев не отступит. Конечно, у него не было достаточно опыта по части диких животных, чтобы можно было смело утверждать этот факт. Правда, был такой случай, когда за ним, занятым полевыми изысканиями, погнался бык. Но даже и этот опыт нельзя считать решающим — ведь он так и не узнал намерений быка, так как в- два прыжка перемахнул через забор, спасаясь от этой, в общем, мирной скотины. Будучи в растерянности от того, что он не знал психологии львов, Лафайет Смит решил, что должен попытаться досконально представить себе ту ситуацию, в которую может попасть.

Пробираясь бесстрашно по каменным обломкам, бросая время от времени взгляды назад, он снова вообразил картину встречи со львом. Лев медленно ползет по расщелине, приближаясь к нему, но Лафайет ждет возможности выстрелить без промаха. Он спокоен. Его рука тверда, он прицеливается. Здесь сожаления о том, что он мало практиковался в стрельбе из револьвера, прервали ход мыслей ученого. Тот факт, что он никогда не стрелял из этого оружия, беспокоил его, но совсем немного. Недавно Лафайет Смит пришел к убеждению, что если целиться в главном направлении, где обретается живой объект, обязательно попадешь в него. И пока это убеждение еще ничто не опровергло.

Лафайет Смит продолжал воображать предполагаемый бой. Вот из расщелины появляется лев, рука бесстрашно нажимает на курок. Пистолет срабатывает. Пуля попадает в цель. Лев спотыкается и падает...