Татьянин день. Неразделенное счастье

— Прекрати, — проворчал донельзя смущенный Борис и повернулся к Тане: — Ну что же вы, присаживайтесь. Может, соку?

— И что все это значит? — наконец опомнилась Разбежки на.

— Дело в том, что этот человек, — Сергей указал на Бориса, — приготовил тебе подарок. А по части подарков Борис любого олигарха за пояс заткнет. Ну что может подарить олигарх — ну яхту какую-нибудь вшивую, а вот Боря, он такое может…

Костенко, словно не желая слушать дифирамбы в свой адрес, вышел в коридор — и вскоре вернулся, ведя перед собой Нину Перепелкину.

— Это Борин подарок, — объявил Сергей, — А это… — Он слегка подтолкнул замершую на месте Таню к подруге и обратился уже к Нине: — …Мой подарок тебе на день рождения.

Женщины бросились друг к другу и обнялись так крепко, что, кажется, никакая сила в мире не способна была разомкнуть эти объятия.

* * *

— Ты просто вернул меня к жизни, — призналась Таня, с благодарностью глядя на Сергея. Отпраздновав Нинин день рождения, они вернулись к дому Рыбкиных, и теперь Никифоров провожал Таню до квартиры.

— Очень рад, — кивнул он, с удовольствием примечая, что ее глаза, и в самом деле, блестят, а на губах появилась улыбка, хотя и не слишком веселая, — Если я могу еще что-то сделать, чем-то помочь… если Игоря…

— Тс-с-с, — Таня поспешно приложила ладонь к губам Сергея. — Не надо. Не порти мне такой замечательный день. Этого человека в моей жизни больше нет, это был всего лишь кошмар, а теперь я проснулась… Понимаешь? Ну все, иди. Здесь я уж как-нибудь сама… Пока.

— Пока, — эхом откликнулся Сергей, осторожно отводя ее ладонь от своего рта — но лишь затем, чтобы приникнуть к Таниной руке и поцеловать.

Вместо ответа Таня всем телом прижалась к нему в ответном порыве… и вздрогнула, отстраняясь, когда ей послышался какой-то посторонний шум на лестнице:

— Там кто-то прошел?

— Какая разница? — Сергей снова попытался привлечь ее к себе, — Пускай думают, что хотят. Пускай, что хотят, делают, я… я слишком сильно люблю тебя, чтобы опять кто-нибудь… какие угодно «люди» могли встать между нами.

— Я гоже тебя люблю, — опустив голову, прошептала Таня, — Но это ничего не значит. Все равно мы не сможем быть вместе.

— Родная моя, больше никто и ничто нам не помешает! — Сергей прижал ее к себе еще сильнее, однако Таня вывернулась из его рук:

— Ты забыл самое главное. Я замужем и жду ребенка. А у тебя есть жена, и она тоже беременна. Жизнь… понимаешь, сама жизнь против нас, — выдохнула она.

— Это не так. Мы оба ошиблись. Но все… можно исправить, — возразил Никифоров, — Послушай… Послушай, родная моя. Вы мне нужны — ты и Надя. Я все смогу… Послушай, — задыхаясь, сбиваясь, продолжал он, — я не могу без тебя, ты — без меня. Мы все равно ничего с этим поделать не сможем. Мы нс можем расстаться, ты же видишь! Да и зачем?

— Отпусти, — жалобно попросила Таня в ответ, — Отпусти меня совсем. Я… я знаю, что не смогу тебя разлюбить, но у нас не получится жить вместе. Не получилось — и теперь уже никогда не получится. Я знаю, как со всем этим покончить.

— С чем покончить? И зачем? — окончательно перестал что-либо понимать Никифоров.

— Как все просто: мне всего-навсего надо уехать из Москвы и никогда сюда не возвращаться, — озвучила Таня свое решение, принятое еще утром, — а тебе… Пообещай мне, если ты меня действительно любишь… пообещай не преследовать меня.

— Неужели ты правда этого хочешь? — Сергей не верил своим ушам. — Это в тебе сейчас обида говорит. Я понимаю, такая куча проблем, пока разберешься… Да пойми ты, нам друг от друга никуда не деться. Вот так взять и сбежать — не получится. Слушай: жизнь длинная, и мы все равно будем вместе. Просто нужно время. Я готов тебя ждать сколько угодно. Пока ты сама не поймешь, что тебе нужен только я. А ты это поймешь. Когда-нибудь, точно, поймешь. Хоть через десять лет, хоть с десятком детей — ты мне нужна.

Таня поднесла руку к горлу, не в силах что-либо ответить или возразить. В отчаянии она смотрела на Сергея — так, словно видела его в последний раз. А он резко повернулся и пошел вниз по лестнице, позволив ей остаться наедине со своими сомнениями. Но в ее ушах по-прежнему звучал его уверенный, спокойный голос.

Она бросила взгляд на дверь квартиры Рыбкиных: нет, прямо сейчас она не готова объясняться еще и с ними. Таня опустилась на холодную бетонную ступеньку лестницы — да так и застыла, полностью погрузившись в свои мучительные размышления.

Сколько времени она так просидела, она не знала. Вдруг чей-то негромкий голос заставил ее вздрогнуть:

— Татьяна Петровна?

Перед ней стоял незнакомый молодой человек в строгом костюме.

— Извините, напугал. Меня, Татьяна Петровна, бояться не надо, — успокаивающе произнес он, пристально глядя на Таню холодными, ничего не выражающими серыми глазами.

— А я вас и не боюсь, — Таня резко вскочила.

— Татьяна Петровна, я пришел по поручений э-э… Ивана Ивановича, — со значением продолжал незнакомец.

— Я не знаю никакого Ивана Ивановича.