Театр эллинского искусства

Безупречно эллинский профиль Геракла невозмутим. Голова склонена под «тяготой неба», но это-то и вынуждает Атланта приблизиться настолько, что Геракл видит: яблоки добыты, остается обмануть титана. Опущенным взглядом Геракла достигнуто как повествовательное, так и пластическое единство сцены. Благодаря тому, что Геракл и Атлант, равно прекрасные лицами и нагие, обращены друг к другу, ярко выражен контраст между колонноподобной скованностью первого и непринужденностью второго. Афина же, стоящая фронтально навытяжку под прямыми складками дорийского пеплоса и с вертикальным копьем в правой руке, не принадлежит их физической реальности. Ее фигура — визуализация упования Геракла на то, что в эту трудную минуту она его не оставит. Изящным жестом подражая его усилию, но не притрагиваясь к небесной тверди, она восстанавливает покачнувшееся было равновесие героя.

На вазах Геракла изображают теперь без устрашающего львиного шлема. У панэллинского любимца три амплуа: герой, счастливчик, простак. Я назвал их по возрастающей частоте появлений на вазах. Героический Геракл особенно популярен в первые десятилетия после Греко-персидских войн; счастливчик все чаще встречается к концу V века до н. э., а в IV веке до н. э. он уступает первенство простаку. Иногда встречаются гибридные амплуа.

В героико-триумфальном амплуа Геракл выступает на аверсе уже знакомого нам луврского кратера из Орвьето, расписанного Мастером Ниобид (ил. 165). Глядя на твердый профиль почти квадратной головы с короткой густой шевелюрой и аккуратной бородой, на живой внимательный взор черного глаза из-под строгой прямой брови, на мужественные морщины не старого еще лица, на доброжелательную складку губ человека, сложенного ладно и крепко, но не богатырски, стоящего непринужденно, перекинув через плечо шкуру льва, немного выставив вперед свободную ногу и едва заметно изогнув корпус, но, кажется, в любой миг готового по слову Афины пустить в ход палицу или лук, хочется вспомнить речь Продика «Геракл на распутье», записанную Ксенофонтом со слов Сократа. К совсем еще юному Гераклу обратились с увещеваниями две прекрасные видом женщины — Порочность и Добродетель, и он выбрал жизненную стезю Добродетели:

Хочешь, чтобы боги были к тебе милостивы, надо чтить богов; хочешь быть любимым друзьями, надо делать добро друзьям; желаешь пользоваться почетом в каком-нибудь городе, надо приносить пользу городу; хочешь возбуждать восторг всей Эллады своими достоинствами, надо стараться делать добро Элладе; (…) стремишься возвыситься через войну и хочешь иметь возможность освобождать друзей и покорять врагов, надо учиться у знатоков военному искусству и в нем упражняться; хочешь обладать и телесной силой, надо приучать тело повиноваться рассудку и развивать его упражнениями, с трудами и потом[363].

Увенчивающий его лавр и центральное место среди многочисленных персонажей неразгаданной сцены на орвьетском кратере Геракл заслужил своими подвигами.

Не исключено, что двое молодых воинов на переднем плане — приподнимающийся с земли и грустно сидящий на скале — Пиритой и Тесей[364]. Если бы Мастер Ниобид перенес вес тела Геракла с правой ноги на левую, а вместо лука вложил ему в руку яблоки, эта роспись могла бы вдохновить автора вотивного рельефа конца V века до н. э. «Геракл, Тесей и Пиритой в Аиде», дошедшего до нас в копии I века до н. э. с виллы Альбани (ил. 166). Но фигура Геракла на этом рельефе могла быть и репликой утраченной статуи героя с палицей и яблоками Гесперид, на которую, может быть, ориентировался поздний последователь Лисиппа, создавая колоссальную бронзовую статую Геракла, увенчанного венком оливы. Позолоченная римская копия этого колосса — Геркулес с Бычьего Форума — стоит в римском Дворце Консерваторов (

ил. 167).

^{Ил. 166. Геракл, Тесей и Пиритой в Аиде. Копия I в. до н. э. с вотивного рельефа 420–410 гг. до н. э. Мрамор, выс. 120 см. Рим, музей Вилла Торлония. № MT 377}

^{Ил. 167. Геракл. Бронза, позолота, выс. 241 см. Римская копия ок. 100 г. с греческого оригинала ок. 320 г. до н. э. Рим, Капитолийские музеи. № MC 1265}