Театральные записки

А вот личность Андрея Битова стала для нас открытием. Очень интересное лицо: странное сочетание современной угловатости, резкости и тонкости с блаженной округлостью подбородка, глаз, губ. Сразу бросается в глаза первое, но запоминается второе. И в словах тоже сочетание современного интеллектуала, чья изнеженная мысль приобретает причудливые формы, изящно лавирует между рифмами интеллигентских головоломок и апостола Веры. Мы привыкли говорить с писателем о его книгах, о языке, о жанре, о поэтике. А здесь – ни слова об этом. Битов говорил о том, что несколько лет назад он разуверился в человеке, он не видел выхода из тупика, он вдруг начал замечать, как вокруг стали уставать и отставать люди: вчера ещё был умным, а сегодня – уже дурак. И вдруг пришло понимание, что выход есть – это переход в другую систему ценностей, обращение к Богу, его духовной сущности, проявленной через любовь, творчество, природу, через любое мгновение, когда человек прорывает границу повседневности. Он говорил об этом долго, постепенно подводя нас к итогу своих размышлений. Он говорил, как проповедник, растолковывающий учение о Боге, Истине, Судьбе и о безвременье, требующем от человека подвига. А мы чуть ли не до конца разговора воспринимали все его слова как цепь метафор. Уже после лекции заговорили с Битовым о Пушкине. Молодость Пушкина совпала с эпохой «времени», и это счастливое совпадение для творчества: «Время – только для молодых!».

– А что если молодость приходится на эпоху безвременья?

Битов с лёгкостью, в пространство: «Очень плохо». – Потом соображает, что безвременье и молодость – это о слушающих его. Лёгкая растерянность, дальше что-то о безвременье и духовном подвиге. И опять мимо нас.

Мы провожаем его до лифта. Каскад наших вопросов: «А что для вас Искусство? Творчество? Бог?».

Битов разводит руками: «Бог – это Бог!» – двери закрылись и лифт уехал.

И вот мы мучительно вслушиваемся в то, что говорит Ваше поколение, а оно говорит и говорит, не обращая на нас никакого внимания…

А вот написать бы роман в письмах, переписка двух людей из разных времен, ОН и ОНА, ОН – из Вашего Времени, Она – из нашего Безвременья!..

1980 г.

Дорогая Зэмэшенька!

Вы говорите, что о Вас пишут курсовые в ЛГИТМиКе и даже собираются снимать фильм. А вот это наш вариант фильма о Вас.

Попытка сценария

Если проанализировать лексический состав статей о Вас, то можно увидеть, что чаще всего будут встречаться глаголы: опрокинула, взорвала, перевернула, разбила, проламывается, взрывается, врывается, – и так до бесконечности. Можно подумать, что речь идёт о торпедной ракете или ребёнке четырёх лет, не в меру расшалившемся. Авторов статей можно понять: они ищут определения Вашей эксцентрики, но говорят о ней словами неточными и необязательными. Мне кажется, что основу любой эксцентрики следует искать в мироощущении.

Вашим героиням (впрочем, как и Вам самой) свойственно жить ВОПРЕКИ данности, это – доминанта характера и творчества: любить вопреки возможности любить («Пять вечеров», «Не склонившие головы», «Сколько лет, сколько зим»), уйти вопреки любви («Визит старой дамы», «Сколько лет, сколько зим»), жить вопреки невозможности жить («Три сестры», «Кошки-мышки», «Последний срок»), об этом же поэтические программы (Марина Цветаева, Ольга Берггольц), быть некрасивой, там, где нужно быть красивой, умной, где надо быть глупой, и наоборот, и т. д.

Чтобы жить так, надо всё время показывать (подчёркивать) нелепость здешнего мира, ломать, взрывать, опрокидывать его схемы, надо раздвинуть чуть-чуть границы дозволенного, обнажив комичность и пустоту привычных установок, идеалов и фраз. Но жить лишь отрицанием – удел не Ваших героинь: все они отчаянно пытаются создать свой мир, и поразительно то, что, несмотря на отчаянность попытки, им всегда это удаётся. И вот возникает мир безграничных чувств, высоких идеалов и прекрасных мыслей, но мир этот плотью и кровью связан с миром, созданным до Вас. Мир фантазий и создаётся лишь для того, чтобы мир реальный изменить хоть как-то. Чисто отрешённые героини Вам чужды, все они земные, с земными страстями и трагедиями, с земной, плотской любовью, а свои воздушные замки они строят для того, чтобы жить в них на земле. Но от соприкосновения с землёй воздушные замки разбиваются вдребезги (испугавшись любви Тамары, уходит Ильин; обманута любовь Ольги Шеметовой; теряет друзей Эржебет; Ольга Прозорова не только не попадает в Москву, но теряет всё, что у неё осталось; умирает бабка Анна, так и не дождавшись своих детей) – в этом глубинная трагичность Ваших героинь, но в этом же их бесконечная утверждающая сила: вопреки видимым крушениям, они продолжают жить по законам созданной им жизни.