Течет река Мойка... От Фонтанки до Невского проспекта

Из Казани Крюйс писал письма графу Апраксину, умоляя его испросить у царя помилование, и даже подавал просьбу самому государю. Не оправдываясь и не жалуясь на врагов своих, он только напоминал о своей многолетней службе; сокрушался, что прогневил государя; поздравил его с Гангутской победой; напоминал Апраксину, что они вместе служили государю и что теперь, больной и старый, разлученный с женой и детьми, он предается его великодушию и заступничеству; писал, что ему остается надежда «на милосердие его царского величества», за которого он жертвовал «последнею каплею крови».

Ссылка продолжалась тринадцать месяцев. Огромный Балтийский флот необходимо было готовить к новым походам и повышать его боеспособность. Царь наконец сменил гнев на милость. В 1715 году он отозвал Крюйса из ссылки на Балтику, вернул прежние чины и определил помощником к князю А.Д. Меншикову, поручив адмиралтейские дела и подготовку для эскадры флотских экипажей. Рассказывали, что в ответ на слова Петра Великого: «Я на тебя больше не сержусь» Крюйс с прямотой старого моряка ответил: «И я также перестал сердиться».

По возвращении из ссылки Крюйс напомнил в письме к петербургскому генерал-полицмейстеру Дивиеру о принадлежавшем ему ранее участке в Морской слободе «по сю сторону реки Мьи у самого Зеленого мосту напротив архитекта Леблона» и строении, за которое Крюйс заплатил 157 рублей. Но за год отсутствия адмирала его дом разобрали и куда-то перенесли, что, кстати, свидетельствует о том, что дом у адмирала действительно был деревянным, а не каменным, как считалось ранее. В обращении к обер-полицмейстеру столицы адмирал также писал, что на месте его дома теперь строится трактир.

Адмиральский дом действительно был построен по собственным чертежам адмирала Корнелия Крюйса. Он располагался на том самом месте, где до начала 1730-х годов находился Морской рынок, затем дом придворного портного Неймана, а в наши дни – «Литературное кафе». Трактир же, упомянутый в запросе Крюйса к столичному обер-полицмейстеру Дивиеру, находился на территории, ныне уходящей под арку дома № 55. Там действительно функционировало «Кружало», знаменитое казенное питейное заведение петровского времени.

Запрос-жалобу Корнелия Крюйса столичные власти признали справедливой. Заслуженному адмиралу, вернувшемуся в Петербург после годовой отлучки, незамедлительно выделили для строительства каменного дома прекрасный участок на Дворцовой набережной между домами обер-гофмейстера В.Д. Олсуфьева и камер-советника Адмиралтейства сенатора Г.П. Чернышова.

Крюйс продолжал ходить в море и оставался во флоте до своей смерти 3 июня 1727 года. Богатств он не нажил. Истинно русским адмирал не стал, не сменил ни веры, ни подданства. По просьбе старого моряка его прах захоронили в Голландии. Однако его имя навсегда вошло в историю российского флота.

В конце первой половины XVIII столетия на Луговой улице (будущей Миллионной), в непосредственной близости от Невской прешпективы, стоял дом вдовы генерал-лейтенанта лейб-гвардии Льва Васильевича Измайлова, выполнявшего в период правления Петра I весьма ответственные дипломатические поручения. Его особняк тогда представлял собой двухэтажный на подвалах каменный дом в семь осей с подворотней посредине.

Соседом генерал-лейтенанта Измайлова по Луговой улице являлся преуспевающий придворный столичный портной Иоганн Генрих Нейман, чей дом своим узким фасадом в три оси выходил на Луговую, а парадный фасад – на Невский проспект.

По официальному реестру зданий на набережной реки Мойки 1730-х годов участком с домом на углу Мойки и Невского проспекта владел купец-иноземец Октавий Бартоломео Герцын – состоятельный виноторговец, имевший во дворе каменный флигель, приспособленный для хранения заморских вин и крепленых напитков.