Тегеран-43. Безоговорочная капитуляция

23 ноября 6-я танковая дивизия вермахта, отдыхающая во Франции, получила приказ грузится в эшелоны и двигаться на Восток. И, начиная с рассвета 27 ноября, её части начали прибывать на железнодорожную станцию Котельниково. Дивизия была отлично оснащена и подготовлена, на момент прибытия в донские степи в её составе числилось 159 танков (21 “Pz.II”, 73 “Pz.III” с длинноствольной 50-мм пушкой, 32 “Pz.III” с короткоствольной 75-мм пушкой, 24 “Pz.IV” с длинноствольной 75-мм пушкой и 9 командирских танков). Поэтому очень скоро 4-й кавкорпус из атакующего превратился в атакуемого, понёс жестокие потери и вынужден был начать отступление — отойдя с боями до реки Мышкова (которую все мы помним по фильму «Горячий снег»). Корпус, по сути, был разгромлен, и лишь своевременное прибытие войск армии Малиновского не позволило ситуации на южном фланге кольца превратиться в катастрофическую.

Немцам не удалось деблокировать армию Паулюса — но уже в феврале-марте 1943 года мы понесли тяжелое поражение под Харьковом — опять же, ввиду того, что немцы легко и непринужденно перебросили на Украину отдыхавшие во Франции танковые дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас Райх», плюс в декабре 1942 года на Восток была переброшена из Франции 7-я танковая дивизия, которой с 5 февраля 1940 года по 15 февраля 1941 года командовал генерал-майор Эрвин Роммель.

* * *

Такая практика продолжалась и дальше, более того, качество личного состава войск на Западе постоянно снижалось. В основном в пехотных дивизиях служили солдаты либо старших возрастов (от 40 лет и старше), либо совершенно молодые (18 лет). Большую часть артиллеристов батарей береговой обороны составляли мужчины примерно 50-летного возраста. Им в помощь были приданы курсанты военных училищ, продолжавшие учебу заочно. Некоторые части были чем-то средним между обычной линейной войсковой частью и резервом, состоящим из гражданского ополчения. К маю 1944 года немецкие части во Франции по большей части представляли собой «эрзац-армию», в которой было немало подразделений, вообще не говоривших по-немецки. Достаточно сказать, что в районе высадки союзников первую линию обороны занимали 23 батальона, состоявших из бывших советских военнопленных.

Правда, нельзя сказать, что немцы слепо доверились результатам своей блестящей победы при Дьеппе и принялись почивать на лаврах — работы по усилению позиций Атлантического вала шли всё время оккупации французской территории, и к моменту высадки союзников береговая артиллерия германской армии представляла собой весьма значительную силу — увы, размещена она была крайне неудачно. Немцы были уверены, что союзники будут высаживаться там, где есть возможности снабжения десанта — вблизи портовых городов. И свою береговую артиллерию размещали вокруг них же. Довольно много береговых батарей было размещено возле Дюнкерка, Кале, Булони, Гавра — англосаксы же высадились на пустынном побережье Нормандии, вдали от каких бы то ни было крупных портов; порты они ПРИВЕЗЛИ С СОБОЙ.

Такого немцы даже предположить не могли — они были уверены (и рейд на Дьепп это подтверждал) что союзники будут атаковать портовые города!

В общем, можно сказать — рейд на Дьепп донёс до руководства Третьего Рейха то, что хотел им сказать Черчилль. И с этой точки зрения операция «Юбилей», безусловно, удалась!

Жаль, что этого так и не узнали канадские десантники, брошенные сэром Уинстоном умирать под немецкие пулеметы Дьеппа…

Впрочем, вернемся к конференции в Касабланке.

* * *

Что во всем этом англосаксонском «междусобойчике» наиболее скверно пахнет — для нас, русских?

То, что Советский Союз был попросту ПОСТАВЛЕН ПЕРЕД ФАКТОМ объявления Черчиллем и Рузвельтом ведущейся им войны ВОЙНОЙ ДО ПОЛНОГО УНИЧТОЖЕНИЯ ГЕРМАНИИ. НИКАКИХ консультаций по поводу принятия принципа «безоговорочной капитуляции» со Сталиным до конференции в Касабланке не проводилось, НИКАКИХ документов об этом ему не высылалось, НИЧЕГО, что хотя бы минимально было похоже на предварительные переговоры по этому вопросу — НЕ ВЕЛОСЬ. То есть Сталина формально пригласили в Касабланку — понимая, что он не приедет — но все ключевые решения по ведению войны и её принципам Рузвельт и Черчилль приняли САМОВЛАСТНО, без всяких предварительных консультаций с союзником — который, прошу внимания, в основном и вёл эту самую войну! Причем Сталин в своём письме Рузвельту от 14 декабря 1942 года просит последнего: «Мне пока неизвестно, какие именно вопросы предполагалось Вами, г. Президент, и г. Черчиллем обсудить на нашем совместном совещании. Нельзя ли эти вопросы обсудить в порядке переписки между нами, пока нет возможности устроить нашу встречу? Я допускаю, что у нас расхождений не будет». А в ответ? А в ответ — тишина. В письме Сталину, написанному по итогам конференции, Рузвельт даже не счел нужным упомянуть «безоговорочную капитуляцию»!