Телефонист

– Мне надо кое с кем встретиться, – Марк чмокнул Елену в щеку. – Постараюсь недолго.

Гектор бросился было следом, но Марк схватил его за ошейник:

– Кто будет женщин и детей охранять?!

Пес тявкнул и вернулся к ноге Елены. Она наклонилась, потрепала его по холке и подняла взгляд к потолку. Со второго этажа доносился топот и визг – Мила и Максим играли в догонялки.

Марк надел шапку и открыл входную дверь. На пирсе лежал тонкий слой снега. Ночью подморозило, и с раннего утра с потемневшего неба сыпалась белая колючая крупа. Порт еще спал, но из центра города уже неслись нетерпеливые гудки машин – начинались пробки.

Зима в Левобережье мягкая, но временами бывает суровой. Особенно неприятно, когда поднимается ветер. Как ни кутайся, холодная речная влага все равно проникает под одежду. Марк поправил на шее шарф и поглубже засунул руки в карманы куртки. Ему вспомнилось, как десять лет назад таким же утром он выглянул из окна своей комнаты и увидел, что снег на соседней улице испещрен черными следами танков и бронемашин. Потом входная дверь распахнулась, на пороге появился Грегор и хрипло произнес: «Война!»

Снег холодил лицо, Марк миновал склады и, огибая покрытые льдом лужи, двинулся в сторону ближайшей паромной переправы. Дорога на другой берег занимала около часа. Основное время уходило на погрузку и выгрузку фур и легковых авто, по реке же паром плыл минут двадцать. Но Марк решил подождать, не хотелось тратить деньги. Он теперь не один, а траты, похоже, предстоят немалые.

После переправы Марк пошел вдоль зареченского берега. Обстановка мало отличалась от Левобережья: такие же оставшиеся с войны руины и приспособленные под жилье портовые постройки. Навстречу Марку торопились на паром мужчины, женщины, старики и дети. Если встретить их на другой стороне, то не заметишь ничего особенного, разве что непривычные ударения в речи, но и в разных районах Левобережья тоже ходили свои особые акценты и словечки. Удивительно, как могло накопиться столько ненависти, что люди начали стрелять друг в друга! Андрей Бенеш говорил, что каждый человек втайне лелеет желание доминировать над себе подобными, борьба за власть пронизывает общество снизу доверху – достаточно направить жажду превосходства в единое русло, и социальный взрыв гарантирован. Но Марк верил в другое: людей с детства тянет к теплу и любви, все столкновения и войны происходят от недостатка этих двух простых на вид вещей.

Марк свернул на пустынную улицу, ведущую вглубь города, и минут через пятнадцать вышел к изгороди с черной кованой аркой. За нею виднелись длинные торговые ряды, уже заполненные, несмотря на утро, толпами людей. Кричали зазывалы, и слышались обрывки нестройной музыки. Зареченская барахолка, самая крупная на двух берегах, расползлась на несколько гектаров – город в городе со своими законами и порядками. Здесь безраздельно правил неуловимый Саул. За два послевоенных года он подмял под себя все зареченские криминальные банды. Саул слыл безжалостным убийцей, командовавшим целой армией боевиков. Любые компромиссы с ним невозможны. Правда, в дела Левобережья он не лез – возможно, потому, что местные банды от него откупались.

Снег прекратился, из-за туч выглянуло солнце. Марк вошел в арку и попал в людскую гущу, окунувшись в какофонию звуков.

– Шубы! Шубы! – кричала над самым ухом худющая тетка с подведенными черными бровями. – Платки! Шапки! – перекрикивал ее парень лет двадцати, на каждой руке у него висело по ушанке из собачьего меха. – Подходи! Найдем все, что нужно! – манил рукой толстый загорелый южанин в овчинном зипуне.

На зареченской барахолке торговали всем, чем только возможно: одеждой, продуктами, машинами, бытовой техникой, запчастями, посудой, картинами, марками и значками. Здесь обитали теневые торговые воротилы, поставлявшие контрафактные товары из подпольных цехов, и владельцы тайных таможенных складов, недоступных для налоговой полиции. Фермеры везли сюда урожай, чтобы он не достался перекупщикам по дешевке. Горожане тащили из дома все, что плохо лежит, и вырученные деньги тратили здесь же. Несмотря на заманчивый ассортимент, Марк редко тут бывал. У него под рукой всегда был Флавий, с его способностью достать любую вещь за приемлемую цену.

В центре рынка, как пароход среди лодок, торчал трехэтажный каменный дом администрации. В дверях, сложив на груди руки, стоял бритый наголо двухметровый качок в черной кожаной куртке с меховым подбоем. Ковыряя спичкой в зубах, он лениво рассматривал суетящихся горожан. Марк неспешно подошел и как бы невзначай поправил шапку – так, чтобы обнажилось запястье с оранжевым браслетом, подаренным Ликой. Лицо качка окаменело, он несколько секунд пялился на браслет, но после отвернулся, изображая полное безразличие.

– Мне нужно поговорить с Саулом, – небрежно бросил Марк.

– Ты кто? – процедил качок через губу.

– Человек, – пожал плечами Марк. – У меня к Саулу дело.

– Иди отсюда! – Детина нахмурился. – Не знаю я никакого Саула.

– Я тут недалеко погуляю, – усмехнулся Марк.