Тело и телесность в естественном языке и языке жестов

Хотя широта значения арабских корней дает полезную информацию о соотношении семантических полей в арабской наивной картине мира, это же свойство корней нередко затрудняет аналитическое изучение материала. Например, проблемным становится различение исходных и производных употреблений. Для русского языка с его богатой системой этимологических связей и довольно конкретными значениями основ не вызывает сомнений, например, что слово голова в качестве первого значения указывает на часть тела, а значения ‘умный человек’ (Петров — голова) или ‘главная вещь’ Хлеб — всему голова (ср. также дериваты возглавлять, главный, головной) на синхронном уровне являются вторичными, производными. В частности, глагол возглавлять

морфологически производен от неполногласного варианта глав(а).

В арабском языке ситуация выглядит намного сложнее. Так, имя ra’sun ‘голова’ и глагол ra’asa ‘возглавлять’, как уже было сказано, тоже являются однокоренными, однако направление деривации здесь неясно. Поэтому не вполне очевидно, какой семантический порядок следует постулировать: 1) ‘голова’; 2) ‘главная вещь’; 3) глагол со значением ‘быть главным’ или 1) обобщенный глагол со значением ‘быть главным’; 2) ‘главная вещь’, в том числе 3) ‘голова’.

1.1.2. Особенности употребления имен

При сопоставлении арабских имен соматических объектов с русскими именами выявлено существенное различие в употреблении таких имен в составе свободных и связанных сочетаний, в частности фразеологизмов[296]

. Например, арабский фразеологизм ghariqa hatta: al-adqa: n (букв. ‘погрузиться по подбородки’) соответствует русскому увязнуть по уши, а фразеологизм raghma anfihi ‘против чьего-либо желания’ (букв. ‘против чьего-либо носа’) не имеет соответствия в русской фразеологической подсистеме, относящейся к телу и телесности.

В арабском языке есть единицы с некоторым соматизмом А, которым в русском языке соответствуют единицы с соматизмом B, но при этом модель образования арабской единицы скорее напоминает модель образования другой русской единицы. Так, слово ḍil’un ‘ребро’ используется во фразеологизме со значением ‘участие в некоторой деятельности’, а именно во фразеологизме lahum ḍil’un fī hadā (a)l-amri

‘это их рук дело’ (букв. ‘у них ребро в этом деле’). Хотя на вход, как указывают русско-арабские словари, подается сочетание их рук дело, посессивная модель, употребленная в арабском переводе, скорее напоминает другие русские языковые единицы, например выражения типа у него рука в правительстве.

Впрочем, некоторые арабские сочетания соответствуют русским переводам и формально, и функционально. Например, существует фразема la yarā ‘ab’ada min ‘anfihi ‘Он не видит дальше своего носа’, полностью совпадающая с русской, включая употребление слова ‘anfun ‘нос’ и сравнительной степени ‘ab’ada

‘дальше’. Еще одним примером такого соответствия может служить соматизм kitfun/katifun/katfun ‘плечо’. Есть целый пучок арабских единиц с этим соматизмом, которые соотносятся с русскими единицами. Мы имеем в виду выражения janiba wa kitfan ilā kitfin ‘стоять плечом к плечу’ и sāra kitfan ilā kitfin ‘идти плечом к плечу’. Однако и в этих показательных случаях смысловое соотношение между русскими и арабскими выражениями неполное: например, выражение amma (a)l-kitf-a ilā (a)l-kitfi ‘сплачиваться’ (букв. ‘соединять, сжимать плечо к плечу’) не имеет русского эквивалента со словом плечо.