Тело и телесность в естественном языке и языке жестов

Сразу необходимо подчеркнуть два момента. Во-первых, различие культур и коммуникации по степени их кинетичности сегодня установлено только на материале мануальных жестов, но не знаковых поз, мимики, касаний, жестов-взглядов или знаковых телодвижений. Во-вторых, данное различие никак не отражает разные вклады и разные коммуникативные и социальные роли отдельных невербальных параметров диалога и их сочетаний, так как почти совсем не принимаются во внимание тематика, жанр и стиль конкретного диалога. А ведь a priori может оказаться (и заметим сразу, что так на самом деле и происходит), что даже в низкокинетических культурах в тех диалогах, где ведущими являются, скажем, признаки ‘социальное положение’, ‘возраст’ или ‘гендер’, невербальный компонент часто становится основным, а то и решающим для успешной реализации коммуникативных целей. Во многих случаях, как писал замечательный польский писатель Ежи Лец, больше говорят те слова, которые люди не употребляют, чем те, которыми они злоупотребляют.

Естественное поведение человека в западных обществах и культурах, как это ни покажется на первый взгляд парадоксальным, — это скорее его неестественное поведение. Дело в том, что слишком суровыми бывают санкции за нарушения строгих норм и правил невербального этикетного поведения, выработанных западной культурой и обществом, не говоря уже о строгих санкциях, налагаемых за нарушение телесной этики.

Внутри каждой культуры выделяются два основных типа невербального диалогического поведения, см. (Крейдлин 2005а). Это (1) поведение человека, направленное на достижение кооперации

с другими и отражающее уровень социализации и компетентности взаимодействующих лиц, и (2) поведение, направленное на достижение доминации в коммуникативном акте. Далее мы остановимся на телесном знаковом поведении, которое ориентировано на кооперацию или которое подчеркивает актуальное нежелание таковой.

Описывая жесты разных семантических классов, важно соотнести их с разными характеризующими признаками и разными типами социальных, культурных, этнических и иных связей. Среди них выделяются прежде всего культурная ориентация, а также национальная, религиозная, этническая или кастовая принадлежность людей, возраст и пол участников коммуникации, их образовательный или имущественный ценз. Особую роль играет тип отношений между коммуникативными партнерами. Важно, например, знакомы ли люди и наличествуют ли между ними, например, связи, которые сегодня сохранились только как реликтовые. Так, в некоторых русских и украинских семьях дети, приветствуя мать или благодаря ее за обед, до сих пор целуют ей руку.

Люди разных культур, приветствуя друг друга, выражают жестами свои чувства и отношение к человеку. При этом, согласно правилам этикетного поведения, принятым в их культуре и обществе, они подходят друг к другу или находятся друг от друга на почтительном расстоянии, принимают позы, свойственные только для данной или близкородственных культур, смотрят в лицо или в глаза разное количество времени, а то и вообще не смотрят друг на друга.

Основной тезис, который мы хотим здесь сформулировать и обосновать, таков: в общении людей разных культур правильная экспликация смысла невербальных знаков является ничуть не менее важной, чем вербальных, и вот, в частности, по какой причине.

В силу своей исконно биологической природы многие знаки языков тела имеют одинаковые или очень схожие формы, а потому, зная или предполагая это, люди в случае затруднений в словесном общении с представителями другой культуры охотно прибегают к невербальным знакам, априори считая их универсальными и общепонятными. Между тем жесты разных языков и культур совсем не обязаны быть тождественны по значению. Например, единица пожать плечами в разных языках тела и культурах может значить самое разное: ‘безразличие’, ‘презрение’, ‘пренебрежение’, ‘незнание’, ‘недоумение’ и, возможно, еще многое другое. Вместе с тем форма, стоящая за этой единицей, по-видимому, никогда не несет в себе положительно заряженных смыслов, таких как ‘удовольствие’, ‘радость’ или ‘воодушевление’. Один из нас однажды наблюдал, как некий мужчина, о котором было известно, что он долгие годы (более 15 лет) жил и работал в Турции, в разговоре с классной руководительницей своего сына в вестибюле московского лицея вдруг пожал плечами. Очевидно, что это был турецкий вариант жеста с его основным значением презрения, поскольку жест был произведен в ситуации, в которой его русский формальный аналог с основными значениями недоумения, незнания или удивления был бы явно неподходящим. Если бы учительница знала все это и обратила бы на это должное внимание, она бы, конечно, была этим задета, а возможно, даже обижена.