Тело помнит все. Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть

Жане лечил Ирен на протяжении нескольких месяцев, главным образом с помощью гипноза. По завершении лечения он снова спросил ее про смерть матери. Ирен заплакала и сказала: «Не напоминайте мне об этом кошмаре… Моя мать умерла, а мой отец был, как обычно, в стельку пьян. Мне пришлось всю ночь заботиться о ее мертвом теле. Я делала много всяких глупостей, чтобы ее оживить… К утру я окончательно рехнулась». Теперь Ирен могла не только рассказать о случившемся – она вспомнила и свои эмоции: «Мне было очень грустно и одиноко». После этого Жане назвал ее воспоминания «полными», так как они сопровождались соответствующими чувствами.

Жане отметил значительные различия между обычными и травматическими воспоминаниями. Травматическим воспоминаниям предшествует определенный триггер. В случае Джулиана этим триггером были развратные комментарии его девушки, у Ирен – пустая кровать. Когда активируется один из элементов травматических переживаний, остальные, как правило, автоматически следуют за ним.

Травматические воспоминания не являются сжатыми: у Ирен уходило три-четыре часа на воспроизведение ее истории каждый раз, однако когда она наконец смогла рассказать о случившемся, это заняло у нее меньше минуты.

Воспроизведение травмы не выполняет никакой функции. Обычные воспоминания, с другой стороны, способны адаптироваться: наши истории изменчивы и могут видоизменяться, подстраиваясь под определенные обстоятельства. Обычная память социальна по своей сути: это история, которую мы рассказываем ради какой-то цели.

В случае Ирен эта цель – добиться помощи и утешения со стороны ее врача; в случае Джулиана – чтобы я помог ему добиться правосудия и отмщения. Травматические же воспоминания лишены подобного социального аспекта. У гнева Джулиана в ответ на слова его девушки не было какой-либо полезной цели. Воспроизводимые события застывают во времени, оставаясь без изменений, и они всегда связаны с чувством одиночества, стыда и отчуждения.

Жане ввел термин «диссоциация» для описания процесса расщепления и изоляции воспоминаний, которые он наблюдал у своих пациентов. Он также подчеркивал, насколько тяжело приходится трудиться, чтобы сдерживать эти воспоминания. Позже он написал, что пациенты, у которых происходит диссоциация их травматических переживаний, становятся «привязанными к непреодолимому препятствию» (18): «Будучи неспособными интегрировать свои травматические воспоминания, они словно теряют способность усваивать и новый опыт. Их личность словно прекращает свое развитие в определенный момент – она больше не может расти путем добавления новых элементов» (19). Он предсказал, что если пациент не осознает существование расщепленных элементов в его памяти и не объединит их в единую историю, которая случилась с ним в прошлом, но уже подошла к концу, то их личная и профессиональная жизнь постепенно пойдет на спад. Это явление было неоднократно подтверждено современными исследованиями (20).

Жане обнаружил, что, хотя изменение и искажение воспоминаний представляет собой нормальное для человека явление, люди с ПТСР не могут оставить в прошлом произошедшее с ними событие, ставшее источником этих воспоминаний. Диссоциация не дает травме стать частью объединенных, постоянно меняющихся историй автобиографической памяти, что, по сути, приводит к формированию двойной системы памяти. Нормальная память интегрирует элементы каждого события в непрерывный поток самовосприятия путем сложного ассоциативного процесса: представьте себе плотную, но очень гибкую сеть, в которой каждый элемент оказывает незначительное воздействие на многие другие. В случае же с Джулианом связанные с его травмой ощущения, мысли и эмоции хранились отдельно друг от друга в виде замороженных, едва различимых фрагментов. Если основной проблемой ПТСР является диссоциация, то целью лечения должна стать ассоциация: интеграция разрозненных элементов травмы в непрерывную историю жизни человека, чтобы мозг мог различать прошлое и настоящее.

Происхождение разговорной терапии